Ветры низких широт

Суханов не выдержал, пружинистыми шагами подошел к Ловцову, взял его голову в ладони, сказал, поворачиваясь к Ветошкину:

— Мичман, это же чудо! Ловцов, сколько вы можете сразу держать лодок?

— Две точно... В экстремальных условиях можно, конечно, и больше.

— Это же чудо! — повторил Суханов.

Ветошкин расплылся, как будто похвалили его самого.

— Это точно, товарищ лейтенант, с такими моряками не пропадешь.

Суханову вдруг захотелось повиниться, сказать, что не держали бы вы, братцы, на меня зла, был грех, хотел я вашего Петра Федоровича под зад коленкой вытурить с корабля, так ведь и вы же меня допекли, но ничего он этого не сказал, отошел молча в сторону за столик дежурного, машинально полистал журнал смены вахт. Ветошкин сел напротив, заулыбался, потом резко повернулся к «пианино»:

— Ну чего уши треугольниками сделали? Ловцов, посади на свое место Силакова. Поучи его, как следует море слушать, а то у него, судя по фотографии, имеется только одно желание — пыль с пряников сдувать.

— Обижаете, товарищ мичман, — сказал Силаков. — Я могу и чечетку отбацать.

— Оно и видно.

Дверь была на заглушке, кто-то там, в коридоре, крутанул ее — свои все были в посту, — и Суханов с Ветошкиным невольно поднялись. Дверь открылась, и в пост, пригнув голову и едва не сбив фуражку — «а, черт, разучился», — вошел Бруснецов.

— Смирно! — словно бы с перепугу закричал Суханов. — Товарищ капитан третьего ранга...

Бруснецов привычным взглядом окинул помещение и без доклада понял, чем тут занимались акустики, но раз полагалось выслушать доклад, то он его и выслушал.

— ...группа акустиков занимается классификацией целей по магнитным записям.

— Ну-ну, — сказал Бруснецов. — Классификация — это хорошо.

Когда Суханов крикнул: «Смирно!», моряки по привычке сняли наушники, положили их на «пианино», и теперь из одного чуть слышалась музыка, играл, кажется, эстрадный оркестр. Ловцов наступил ногой на носок Рогову, дескать, выключай шарманку. Рогову было не дотянуться до выключателя, и он начал потихоньку подвигаться, но Бруснецов поглядел на него веселыми глазами. Рогов заметил это и присмирел.

— Ну-ну, значит, классифицируем цель? Ну-ну, значит, по магнитным записям?

— Так точно, — сказал Суханов.

— Это хорошо, — сказал Бруснецов, и Суханов понял, что Бруснецов нарочно тянет время. — Простите, а музычку вы тоже на магнитную пленку записываете?

— Не понял вас, товарищ капитан третьего ранга.

— Так, может, Ветошкин понятливее? — Бруснецов повысил голос: — Вы цель классифицируете или слушаете музыку?

Ветошкин беспокойными глазами пробежал по лицам моряков, глянул в угол, где за приборными ящиками стоял буй, наконец услышал тоненький голосок: «Лаванда, горная лаванда», и ему все стало ясно.

— Виноват, товарищ капитан третьего ранга.

— Стареем, мичман, стареем... — Бруснецов взял один наушник, приложил его к уху, потом взял другой. — «Маячок» слушаем? Похвально. И кто же это у нас такой сообразительный?

Вперед выступил Ловцов.

— Понятно, — сказал Бруснецов. — Буй у тебя заиграл?

— Так точно, — сказал Ловцов.

— Скажите-ка, раньше не играл, а пришел Суханов, он и заиграл. А ну-ка отвинтите крышку.

— Товарищ капитан третьего ранга, — багровея, попросил Суханов, — позвольте я его собственной властью...

— Погодите относительно власти. У меня ее побольше. — Бруснецов повернулся к Ловцову: — Ну, рассказывайте, рассказывайте принцип.

«А я еще хотел перед ними виниться, — обиженно подумал Суханов. — А они?.. Архаровцы! Под монастырь подвели. Да я ж теперь их паршивую собачонку... И Ветошкин тоже... Ну, гусь, ну, гусь...»

— Тут все предельно просто, — сказал Ловцов. — Передатчик использовали как динамик. Подключились к антенне радистов, а все устройство вывели на левый наушник. А переключатель поставили вон туда.

Ветошкин изумленно лупил глазами и крутил головой: «Провели... Вокруг пальца обвели...»

— Эх, Ловцов, — заметил Бруснецов. — Вчера бескозырка, сегодня буй. — И старпом неожиданно подобрался, глядя на него, и все подобрались, только Ловцов успел подумать: «Ну, сейчас раскатает на всю катушку». — За отличное знание своего заведования объявляю благодарность.

Все словно бы даже растерялись, Суханов удивленными глазами ел старпома, который, судя по всему, должен был взорваться, но не взорвался, даже как будто бы подмигнул Суханову, дескать, да-да, именно благодарность.

— Служу Советскому Союзу, — ошалело сказал Ловцов.

— Лейтенант Суханов, зa самовольное подключение буя к системе накажите старшину первой статьи Ловцова своей властью. Буй сдать в ленинскую каюту. — Бруснецов радостно и многообещающе заулыбался. — Продолжайте классифицировать цели. Команду можно не подавать. — И он вышел из поста.

Суханову так захотелось, говоря флотским языком, «распустить собаку»: «Ну уж я вас, ну я уж вас...», что даже кончик языка зачесался, но Ветошкин вовремя взял его за локоть, и он только тихо сказал:

— Дождешься ты у меня, Ловцов.