Ветры низких широт

И, как всегда внезапно, у Суханова возник план: старпом явно в гости больше не пожалует, комдив занят своими делами, на корабле вышло всеобщее послабление, и, значит, его звездный час пробил.

— Мичман, — сказал он Ветошкину одними губами, — прикрой меня на корабле — я на бережок смотаюсь.

Глаза у Ветошкина стали круглыми, испуганными, он даже непроизвольно оглянулся.

— Ой, не дело затеваете, Юрий Сергеевич.

— Помоги, мичман, может, сегодня моя судьба решится.

«Судьба — это серьезно», — подумал Ветошкин и быстро сказал:

— На корабле прикрою. Не попадитесь на берегу... Тогда — хана.

Вахтенному офицеру Суханов сказал:

— Не записывай. Я только до Минной стенки — и назад.

Между Минной стенкой и «Гангутом», между «Гангутом» и дальними причалами, на которые обычно интенданты доставляли свое имущество и продукты, после обеда начали сновать катера без всякого расписания, уследить за каждым уже не было возможности, и вахтенный офицер, свой же брат лейтенант, торопливо промолвил:

— Дуй на этот катер. Он — на Минную.

Суханов прижал левой рукой фуражку, чтобы она села поглубже, правой козырнул флагу и сбежал по трапу, сразу прошел в салон катера, чтобы не заметили с борта. «Будь что будет, — почти отрешенно подумал он. — Будь что...», и катер помчался к Минной стенке.

День был будний, машину удалось взять сразу, но возле раскопа таксист заартачился: и на территорию не поехал, хотя проехать, видимо, можно было, и ждать наотрез отказался.

И Суханов, опять придерживая левой рукой фуражку, помчался по тропинке, отгородившейся от всего мира зарослями шиповника, который уже был сплошь обрызган красной росой. Он одним махом взбежал на крыльцо, стукнул в дверь и для порядку нажал на кнопку звонка. Там, в прихожей, тоненько затренькало. Наташа Павловна не заставляла себя ждать — это он уже уяснил, — а сегодня никто не спешил отворить дверь. Он опять постучал и опять тренькнул звонком, прислушался — за дверью была тишина. Тогда он рванул ручку на себя. Дверь не поддалась, видимо, была на замке.

Суханов растерянно потоптался на крыльце, огляделся. Он и в мыслях не держал, что Наташа Павловна или хотя бы Мария Семеновна с Иваном Сергеевичем не окажутся дома. В любой бы другой раз он уселся на скамейку и принялся ждать — кто-нибудь из них да пришел бы, а тут чего ждать — у моря погоды? На корабле его уже могли хватиться, если уже не хватились.

Суханов замельтешил: побежал было к мыску, на котором стояла ростра «Славы», вернулся к крыльцу, чтобы написать записку, но ни ручки, ни бумаги в карманах не нашлось, снова пошел к ростре. За рострой, нахохлясь старым вороном, сидел на своей пушке Иван Сергеевич и долгим взглядом провожал ракетные катера. Берег тут был неинтересный, обрывистый и каменистый, сюда редко кто заглядывал, и поэтому Ивану Сергеевичу никто не мешал: тут он провожал катера, тут он их и встречал.

Иван Сергеевич поднял голову, заслышав торопливые шаги, слабо улыбнулся: «Я же знал, что явишься», — и, не поднимаясь, подал руку.

— Пришел попрощаться, — быстро заговорил Суханов. — Не сегодня завтра уходим в океан.

— Прощайся, — равнодушно заметил Иван Сергеевич.

Суханов беспокойно оглянулся:

— А тут никого нет.

— Не ждали, вот и нет никого. Да ты садись, в ногах правды нет. Покурим, об океане поговорим — океан — это куда как хорошо, — а тут и Наташа, глядишь, подойдет.

— Иван Сергеевич, — взмолился Суханов, — нет схода с корабля.

Иван Сергеевич все понял и резво поднялся.

— Так бы и говорил, садовая голова. Дуй тогда в детский сад. Наташа за Катеришкой отправилась. Мария Семеновна в город поехала, а Наташа, стало быть...

Суханов встрепенулся и не стал дальше слушать Ивана Сергеевича.

— Далеко ли?

— Недалече, вон на горушке белеет. — Иван Сергеевич неопределенно мотнул головой. — Да ты не егози. Имей терпение. Она давно ушла, так должна скоро объявиться.

На каждое терпение, к сожалению, надо иметь время, которого у Суханова просто не было, и он опять придавил левой рукой фуражку и помчался к тому беленькому домику, сиявшему на горушке. Часы отсчитывали уже не секунды, а минуты, и Суханов понял, что попадает в историю самым бесстыдным образом и выкарабкаться из этой истории ему, может, и не удастся.

Садик был пуст, и на воротах из легонького штакетника висел пудовый амбарный замок — детей в хорошую погоду, видимо, разбирали пораньше. Чтобы успокоиться, надо было куда-то бежать, что-то делать, но куда бежать и что делать, он не знал, глянул на часы, хотя и приказал себе не глядеть на них, чтобы не паниковать, и бросился назад к Ивану Сергеевичу.

По счастью, тот все еще сидел на своей пушке.

— Нету, — запыхавшись, сказал Суханов обиженным голосом.

Иван Сергеевич в раздумье поджал губы.

— Может, верхней тропкой прошла к Аниному камню, — предложил он. — А может, в город махнули, в мороженицу. Катеришка до этого дела большая охотница. Посиди. Семь бед — один ответ. Сами придут. А то прогуляйся на тот мысок. Под ним и будет Анин камень.