Ветры низких широт

— Ну посудите сами: бумагу подписываем, а она не выполняется.

— У флота несколько иные задачи, — помягче, чтобы не обидеть режиссера, сказал Ковалев, — чем они вам представляются.

— Да... — сказал режиссер. — Но ведь бумага же.

— Бумагу можно переделать, а готовность корабля, случается, уже некогда переделывать.

Они докурили сигареты, вернулись в приемную, народу там поубавилось, а дежурный все еще не выходил, видимо, доклад был серьезный, впрочем, с несерьезными докладами дежурная служба просто так к командующему не ходит.

Наконец пришла очередь и Ковалеву идти в кабинет. Командующий сидел за своим огромным столом, возле которого на приставке стояло с полдюжины разноцветных телефонных аппаратов. Сегодня командующий был хмур, и до Ковалева дошло, почему сегодня подчеркнуто отчужденно держался старший мичман. Командующий молча выслушал Ковалева, только один раз перебил его:

— Подходить к стенке снова считаю нецелесообразным. Увольте офицеров с мичманами для прощания с семьями и по их возвращении вытягивайтесь на внешний рейд.

— Есть, — сказал Ковалев и начал подробно перечислять, чего и сколько принято на борт, радуясь, что все цифры хорошо сохранились в памяти, и неожиданно заметил на столе перед командующим листок. Видимо, интенданты уже доложили ему то, что сейчас докладывал Ковалев.

— Добро, — наконец сказал командующий. — Все конкретные указания получите в море. Вертолет примете на внешнем рейде. Теперь, только в самых общих чертах, о целях вашего похода. Нам важно знать, патрулирует ли в том районе, куда вы пойдете, лодка супостата. Во-первых, если наша версия подтвердится и вам удастся войти в контакт, то аналитики смогут вычислить общие тактико-технические данные ракетного оружия, которое находится на борту лодки. Во-вторых, наши дипломаты в Теневе тоже ждут итогов вашего похода, чтобы знать, насколько искренни и откровенны их партнеры по переговорам. И в-третьих, необходимо уже на вашем уровне — этим, разумеется, займутся и другие службы — продумать ответные меры на случай нанесения удара по нашей территории или по нашим кораблям, находящимся на боевой службе. Таким образом, помимо сугубо военных целей, ваш поход в некотором роде будет способствовать и надежности работы наших дипломатов. Вопросы есть?

— Никак нет.

— Повторяю, задание не из легких, все будет зависеть от вашего умения, грамотности и находчивости, от слаженности действий всего экипажа. К тому же с легкими заданиями мы корабли в океан не посылаем. Топливо и моторесурсы тоже ведь чего-то стоят.

— Так точно.

— Выход назначаю вам на... — И тут командующий назвал точную дату выхода «Гангута»: — На девять часов, с тем чтобы к Босфору вы вышли на рассвете. (Турецкие власти разрешали военным кораблям проходить проливы только в светлое время суток.) Власти об этом уже оповещены. В Средиземном море вы выйдете в точку... (он назвал точку, окрещенную моряками селом Селивановым), присоединитесь к ОБК, который проследует с дружеским визитом на Кубу. По выходе в океан вы получите основные целеуказания. Вопросы?

— Никак нет, — сказал Ковалев, поднимаясь. Поднялся и командующий, пожал Ковалеву руку, и Ковалев вышел, как и Суханов там, возле Аниного камня, досадуя на себя, что не сказал, как ему казалось, самого главного, но в чем состояло это главное — опять-таки почти по-сухановски, — он, уже сидя в машине, все никак не мог определить для себя. И о чем бы он ни начинал думать, перебирая весь разговор с командующим, все было важно и даже необходимо. «Ну да что теперь поделаешь, — подумал Ковалев. — Командующий не дядя родной, к нему лишний раз не сунешься».

Он велел шоферу ехать прямо домой, решив, что сегодня самое удобное время попрощаться, завтра его может уже и не оказаться: придется докладывать комбригу, который обязательно поднимется на борт, потом, по всей видимости, флагману, словом, весь день растечется, как вода сквозь пальцы.

Дома его не то чтобы ждали, а, если точнее сказать, поджидали: Севка, уже выучив уроки, сидел за своим столом в основном для блезиру, чтобы не сорваться на улицу; и у жены обед был давно готов, и возилась она на кухне, чтобы только не сидеть без дела — словом, все дома, говоря корабельным языком, было на «Товсь!».

— Каждый день тебя выглядываем, — без укора, просто чтобы сказать, что у него ко всему прочему есть еще и дом, заметила Тамара Николаевна, и Ковалев впервые за все эти тревожные сутки неожиданно почувствовал, что ему ужасно расхотелось идти в какой бы то ни было поход, что ему хорошо дома, покойно и уютно, что он — черт побери! — еще не отвык ни от того, ни от другого и что как бы это было сейчас прекрасно — развалиться на диване и прочитать газету от корки до корки, а не так, как он это делал сейчас, пробегая в основном заголовки да останавливая свое внимание только на тех материалах, о которых ему как бы ненароком сообщал Сокольников. — Ну что же вы, скоро ли уходите?