Ветви Дуба. *Без шрамов от цензуры*

Не дожидаясь ответа, я пошла к мистеру Хили. Как всегда он встретил меня очень тепло:

– Здравствуйте, мисс Руад! Как боевое настроение?

– Не очень, мистер Хили, – честно призналась я.

– Это из-за мисс Лейн?

– Если бы, – вздохнула я.

– Из-за мистера Форджа?

Я кивнула, не желая выдать дрожащий голос.

– Я догадался об этом после вашей с мисс Лейн словесной дуэли.

– Мистер Хили, – смогла я произнести, слегка отдышавшись, – что мне делать? Вроде все получается: работу написала, комиссия состоит из доброжелательных людей, а я все равно жутко нервничаю. Что если я подведу вас?

– Подвести – не самое страшное, главное – не доводите. Ни меня, ни себя. А мистер Фордж не так уж и плох. Уверен, что вы просто друг друга не поняли.

– Хотелось бы верить, – вздохнула я. Но на самом деле вовсе не была так в этом уверена.

Мистер Хили сел рядом со мной – видимо, ощущал, что мне сейчас очень нужна его помощь и моральная поддержка – и даже замолвил за меня словечко, как обещал:

– Дамы и господа, я и мой ассистент Джинджер Руад очень рады представить диссертацию нашим коллегам: настоящим и будущим.

– Рада присутствовать сегодня на совете, – встала со своего места мисс Лейн, – начнем.

– Полагаю, мистер Фордж достаточно тактичен, чтобы уступить даме право выступить первой? – полувопросительно произнес мистер Хили.

– Вполне достаточно, – послышался голос Дэниела. Вот хам и наглец: он не просто не встал с места, но и сидит развалясь. Настолько, похоже, уверен в успехе своих грязных игр.

– Рада приветствовать уважаемую комиссию диссертационного совета, – пришлось начать мне, – сегодня я представлю вам свою работу под названием «Рост популярности ирландской культуры в период экономического бума конца двадцатого века и осознание национальной самоидентификации».

Вопреки провокационному названию и соответствующим положениям я не услышала от мисс Лейн язвительных вопросов, хотя и ожидала чего-то вроде «вы хотите сказать, что британская корона ничем не помогла Ирландии в экономическом развитии» или «по-вашему нормально – выступать за ура-патриотизм ирландцев, живя в Англии». И даже приготовила ответы в стиле «это намного интереснее пропаганды джингоизма в рамках научной школы». Но все это мне не понадобилась: мисс Лейн ограничилась несколькими уточняющими вопросами:

– Можно уточнить, мисс Руад? – спросила она, когда я закончила, – какими авторами вы пользовались, освещая данный вопрос?

Я ответила. Среди представленных мною авторов были как ирландские, так и английские – разумеется я понимала, что невозможно пользоваться из принципа только знакомыми и приятными лично мне источниками. У меня была определенная благодарность к английским исследователям. Все это я озвучила вслух.

Мне даже показалось, что строгая мисс Лейн улыбнулась моему ответу.

После нескольких рядовых вопросов от остальных членов комиссии (я долго не могла прийти в себя и осознать, что никто меня не «валил», как я того ожидала) настала очередь Дэниела. Честно говоря, я дрожала от страха, пытаясь залезть в его разум и представить, какое коленце может он выкинуть ради внимания публики. Такому шоумену как он это наверняка ничего не стоит.

Дэниел поднялся на кафедру с уже знакомой мне черной кожаной папкой и отдал ее мистеру Хили – собственному научному оппоненту – оставив себе только один лист (очевидно план речи).

– Дорогие коллеги, – начал Дэниел спокойным и ровным голосом, – прежде чем я начну, я хотел бы пояснить, что своей диссертации в ее окончательном виде я обязан мисс Джинджер Руад.

«Что?! Очередной фокус?» – пронеслось у меня в голове за секунду до аплодисментов в аудитории. Интересно, кому они предназначались – мне или мнимому благородству моего соперника? Дэниел продолжил:

– Именно благодаря ей и ее интересным идеям я переосмыслил кое-какие свои положения в работе, которую хочу представить вам.

– Надеюсь, название у работы осталось прежним? – неожиданно съязвила мисс Лейн.

Ого! Получается, из-за меня Дэниел получает от собственной матери? А я еще язвила ему и цеплялась. Вот идиотка! Мстительная злая идиотка!

– Да. Название осталось прежним, – улыбнулся Дэниел, не выказывая ни капли волнения, – «Проблематика индоевропейского мифа в современной методологии».

Вот это да! Выходит, Дэниел не крал мои идеи, а просто пересмотрел свои, да еще и посвятив свой труд мне? Воистину такое мог сделать только настоящий поэт и музыкант. И чем я ему отплатила? Подозрительностью и мстительностью!

Я совершенно явственно ощутила как горят мои щеки и как я заливаюсь краской от стыда. Мне мучительно захотелось плакать и одновременно стало страшно, что кто-то из присутствующих увидит мое лицо. Я поспешно отвела взгляд от Дэниела и опустила голову. Может быть сойду за уставшую? Все же я буквально затылком ощутила, что Дэниел смотрит на меня.

– Позволь испить из твоих уст! – внезапно произнес Дэниел совершенно театральной интонацией, сходной с его сценическим речитативом.

В аудитории пошло заметное оживление, вызванное двусмысленностью фразы.