Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том II. Книга II

«Полное содержание этой тетради, по моему мнению, не должно быть известно более чем двум-трём учёным нашей страны».[340]

То есть, ещё осенью 1942 года, только начав возобновление работ по «атомной проблеме» ещё не в «государственном масштабе», а только в рамках лаборатории ЛФТИ, сам Курчатов, а не разведчики (Берия) фактически потребовал у Молотова монополии на получение разведданных.

Это несколько неожиданный аспект поведения и психологии Игоря Васильевича. Казалось бы, он, как учёный, должен был стремиться к широкому обсуждению профессионалами-физиками неопубликованных научных данных американцев. Такое обсуждение является залогом более глубокого понимания результатов американских работ и соответствующего планирования работ наших. А разведчики должны были объяснить ему, почему этого делать нельзя.

Но в данном случае разведчикам не пришлось «учить конспирации» Курчатова. Он не только не просил «гласности», но сам требовал секретности! И его числительное «двум-трём» – только «прикрытие» претензий на монополию, поскольку Курчатову было известно, что тетрадь уже побывала в руках Иоффе и, возможно, Капицы.

Это доказывается следующим отрывком из письма Курчатова к Иоффе из Казани после возвращения из Москвы:

«В моей докладной записке на имя зам. предсовнаркома СССР т. В. М. Молотова отмечены материалы и указаны даже страницы текста, с которыми бы нужно было познакомить т. Харитона».[341]

Отсюда видно, что Курчатов отсылает Иоффе к страницам той самой «секретной тетради» и, значит, уверен, что Иоффе с ней знаком.

Если учесть, что вместе с Курчатовым «смотрины» на роль руководителя атомного проекта с октября 1942 по февраль 1943 годов проходил и его коллега по ЛФТИ А. И. Алиханов, который не скрывал своего намерения возглавить проект, не исключаю, что одним из смыслов призыва Курчатова к Молотову было желание не допустить его до бериевского решебника.

14.25. Алиханов А. И.[342]

А конкурент Алиханов был серьёзный. И он активно действовал, о чём свидетельствует его «программная» записка С. В. Кафтанову и А. Ф. Иоффе от 26 декабря 1942 г.,[343] в которой он излагает свой конкретный план работ на базе Института неорганической химии. В нём предусматривалось даже привлечение к работе не всех, а только некоторых сотрудников лаборатории Курчатова!

То, что А. И. Алиханов в это время был одним из лидеров «топ-списка» претендентов на место главы формирующегося атомного проекта видно из докладной записки С. В. Кафтанова и А. Ф. Иоффе на имя В. М. Молотова от 23 января 1943 года, в которой, правда, предлагалось (но только ещё предлагалось в качестве предмета обсуждения):

«Общее руководство всей работой возложить на проф[ессора] И. В. Курчатова…»,[344]

но при этом

«… чтобы ко всей задаче в целом, кроме нас, имели допуск только член-корреспондент Алиханов А. И., профессор Курчатов И. В., профессор Кикоин И. К.».[345]

Так что намерение Курчатова лишить Алиханова доступа к данным разведки вряд ли удалось. Консультации продолжались с обоими претендентами:

«И.В. Курчатов и А. И. Алиханов в категорической форме подтвердили предположения о том, что США и фашистская Германия в глубокой тайне куют атомные мечи».[346]

Есть и прямые упоминания о том, что

«Его <Курчатова> и А. И. Алиханова познакомили с материалами из-за рубежа, в которых говорилось о сосредоточении в США научных сил всей Европы по ядру…».

Эта цитата является показательной для характеристики всего советского периода историографии советского атомного проекта. В книге, предназначенной для самой широкой читательской аудитории (серия ЖЗЛ!), она является единственным упоминанием о существовании в распоряжении Курчатова в период создания атомной бомбы каких-то «материалов из-за рубежа» по атомной тематике. Об их значении и использовании в работе Курчатова, и о том, что эти материалы получены разведкой, нет ни слова.

В итоге выбор пал на Курчатова – он больше понравился Кафтанову и Молотову. И, после утверждения Курчатова руководителем, Алиханов доступа к материалам разведки был лишён. Вот что он пишет в письме к М. Г. Первухину через год, 3 марта 1944 г.: