ВЕЗЕНИЕ, ПРУЛЬНОСТЬ и всякое НЕПОНЯТНОЕ в моей жизни

Ну а дальше я сначала пару недель таскал алжирцев по Москве, естественно, один. Ашотик принес справку. Это было еще ничего, они только приехали и осваивались. И польза мне была явная от постоянного общения на французском. Единственное ЧП – у одного фотоаппарат украли в кафе. Но оно было со мной никак не связанно.

А потом повез их в Новомосковск на месяц на производственную практику, которую они видели в гробу. Девочки и гулянки, я крутился, как проклятый, стремясь, чтобы все это не вылилось в какой-нибудь эксцесс. А поводов была масса, терки с местными, наглое поведение на практических занятиях, отказы преподавателей с ними заниматься и вообще даже общаться. Хорошо, что принимающей стороной был филиал нашего института. И местные преподаватели даже меня утешали:

– Игорь, да не переживайте вы, они все время так себя ведут. Наши сами их распустили, выгнать бы домой парочку самых наглых, как шелковые бы стали!

Но хуже всего – это был контингент барышень, которые их уже ждали. Мне они сказали в самом начале:

– У нас раз в году такой праздник. И даже не пробуй нам мешать! Хуже будет! А вот если хочешь присоединиться к развлечениям, так в любой момент!

Присоединяться я не стал, но, посмотрев на их боевой раскрас, решил, что лучше празднику и вправду не мешать. Так и сосуществовали. Но в конце месяца началась женская ревность, дело даже до драк доходило, к удовольствию алжирцев. И мне стало совсем тревожно.

Но вроде проскочил между этими Сциллами и Харибдами и привез всех в Москву на последнюю неделю пребывания, уже в наше общежитие. И тут только смог передать этих типов Ашотику.

А через четыре дня там на вечерней дискотеке в общаге случилась драка с их участием. Очень сильно обнаглели в Подмосковье, на танцах стали выдрючиваться, здесь такое не проходило. Побили слегка всех, но с явными следами на лице – троих. Они немедленно накатали жалобу на предмет ущемления достоинства Алжира и т. п., но, к нашему счастью, их в основном наши черненькие ребята лупили. То-есть, студенты, и аспиранты из стран черной Африки. Мне Хамади (Хамади Моди Гуро Кисо Диал – 8 языков знал. Недавно ушел от нас в Лиссабоне), малийский наш аспирант и наш приятель, в деталях потом пересказывал, как события разворачивались. Сначала сильно выпендривались алжирцы, размахивали руками, но как до серьезной драки дошло, быстро струсили и сбежали. Но, естественно, с утра явились с претензиями.

Ну, наши работники иностранного деканата на полном серьезе и с сочувствием их выслушали, петицию прочитали и посоветовали им в организацию африканского единства с ней обратиться. Скандал то внутриафриканский! А что у нас его устроили, так это их косяк, еще и милицией попугали:

– Обязательно рассмотрим заявление, но придется вам задержаться до выяснения обстоятельств. Ведь все подробности вашей схватки надо будет выяснить. Опросить свидетелей. А вам же уезжать через день? Так забираете бумагу или официально обращаемся в милицию и отъезд откладываем?

Быстренько паршивцы заявление забрали, чем инцидент и завершился.

Ашота с ними в это время почему-то не было. Но, тем не менее, тут же (а, может, именно потому, что не было) Христофоровна настрочила рапорт на меня! В нем сообщалось, что именно я как руководитель практики, алжирцев морально разложил и уже в таком виде подсунул чистому и невинному как слеза сменщику, который мог и пострадать тоже, но, к счастью, только по чистой случайности уцелел и спасся.

Начальник отдела меня с ним ознакомил (как полагается) и сказал:

– Игорь, это, конечно, полный бред, но, с другой стороны, все достаточно серьезно. Если сейчас ее проректор поддержит и вынесет тебе обвинительный приговор, пиши стажировке привет. А ему вроде тоже – куда податься? Ведь возьмет и вынесет.

Давай, забирай свой пакет документов и дуй к проректорше по иностранной работе (такой-то). Расскажи ей все откровенно: и про распределение вашей нагрузки с Ашотом, и, главное, про интриги Христофоровны.

Я не понял:

– И что? А ей-то с какого бока в эти разборки влезать? Я ее совсем не знаю. И она меня тоже.

Может, пришло время к другу отца обратиться, подумал я, и поделился своими соображениями про другого проректора и его обещания, аж чуть меня не усыновить. Мы время от времени пересекались в институтских коридорах, и он всегда очень радостно рукой махал – приветствовал. Передавал огромные приветы родителям и абстрактные приглашения в гости. Но как-то все до конкретного визита дело не доходило. И я к нему не рвался, и он меня не тревожил. Но, может, пришло время? Крайний ведь случай!

Но начальник мне повторил:

– Игорь, второй раз говорю, не умничай. Знаешь, как твоего знакомого прозвали? «Византиец», и не зря. Я тебе говорю, что делать – вот иди и делай. Ладно, приоткрою немного нашу кухню! У этой дамы с твоим могучим недругом ранее тоже был роман. Правда, в относительной молодости, но эту Христофоровну она ему не простит никогда. А он против нее на Совете в открытую тоже не пойдет – весь институт смешить не станет. Ну, и я ей плечо подставлю.