Вязь (СИ)

В тот вечер Верона поняла, что Шахрур похож не иначе как на кота-подлизу, который на хозяйку шипит и когти выпускает, а при гостях ужом вьется и хвост пушит. Галантный был настолько, насколько отвратительно вел себя до этого — и комплиментов Оксане отвесил, и что с Кирюшей все наладится — пообещал, а в связи с этим Верону такими похвалами обласкал, что впору в них потонуть было. Хозяйственная, мол, и готовит вкусно, и дар у нее такой, что сразу видно — кровь сильная. Про самых красивых на свете русских женщин тоже добавить не забыл. Не врал джинн, когда говорил, что сладкоголосый! Было бы у него к этому сладкому голосу еще поменьше грязных слов в кармане…

Едва Верона закрыла дверь и развернулась к джинну, не заметить ее скепсиса было просто невозможно.

— Знаешь, Шах, ты словно мой родственник…

— Это еще почему? — переспросил тот.

— Потому что своих бьешь, а перед чужими семенишь, смотреть противно. Все-то я у тебя хорошая. Не так давно последними словами крыл.

Верона ушла на кухню, чтобы прибраться после чаепития. Но перед тем Шахруру на нос спустился паук; домовой явно развлекался.

Впрочем, в покое джинн ведьму не оставил — и как обычно, когда его что-то не устраивало, мрачной тенью нависал сзади.

— Чего это тебе противно, госпожа? — нудел он. — Мы ведь с тобой сегодня помирились. Я тебе весь день хорошее говорю! Ну, были у нас с тобой проблемы — но так и ты меня своими заклятьями гоняла… А тут. Душу я — отпустил. Веду себя — хорошо, вежливо. Что тебе не нравится?

Шахрур скрестил руки на груди и мрачно сощурился, устроившись на стуле в такой изломанной позе, будто на гвоздях сидел. Верона усмехнулась. Вместо ответа чашки загремели в ее руках, но, когда все стихло, она продолжила уже более напряженно:

— Ты говорил, что желания тоже поддаются правилу равновесия, — Верона повернулась к джинну, опираясь спиной о влажную раковину. — Выходит, если я попрошу вылечить одного ребенка, заболеет другой?

Какое-то время джинн молчал. Он тоже насторожился, а черный взгляд оценивающе бродил по лицу Вероны. В конце концов, облизав губы, Шахрур ответил:

— Это не совсем так работает. Равновесие не должно нарушаться в том смысле, что каждое желание исполняется естественным образом. То есть оно будет выглядеть… Закономерным, — Шахрур описал в воздухе жест и резко вскочил на ноги. Объясняясь, он наворачивал круги по крохотной кухоньке. — Не всегда это означает что-то плохое. Здоровье — штука тонкая. И вот — ты этого мальчика лечишь. Значит, может быть, желание исполнится так, что твое лечение подействует. Или же то, что внезапно твоя Оксана с сыном попадет… ну, на какое-нибудь экспериментальное лечение. Такое же бывает? И это поможет. Но я не могу знать, что случится потом. — Джинн резко остановился напротив Вероны, навис над ней. — Мы можем лишь предугадать, какова будет причина его исцеления — и каковы последствия.

Верона резко уставилась в пол, закусив губу. Разум изломало желание помочь давней подруге. Тело — неопределенная тревога.

— Ты правда не знаешь, что может случиться, верно? — ведьма обратила взгляд к джинну. — Я боюсь повлиять на ход вещей, в которых мало что понимаю.

— Не знаю, — кивнул Шахрур. — И я не вру тебе, хозяйка.

— Мне нужно подумать.

========== Глава 4 ==========

Комментарий к Глава 4

Аудиоверсия: https://clck.ru/YdHS6

В эту ночь сон к Вероне не шел. Осенние тени особенно мрачно рисовали на потолке свои узоры. С закрытыми глазами казалось, что они вот-вот наползут на тебя и схватят за ногу. С открытыми — виделись убогие образы прошлого в ночных красках. Под кроватью сопел домовой, выдыхая пыль слишком громко, чтобы не обращать на это внимания. Била о подоконник капля, обрывающаяся с крыши, словно душа решившегося. Кап. Кап. Верона раздраженно потерла глаза, пуская по неоднородному мраку перед ними странные маслянистые разводы.

У ведьмы особенно близких людей никогда не было, кроме бабушки. Семьи Верона лишилась еще в детстве: она не знала отца, а мать рано погибла от вмешательства. Какого? Хотелось бы, чтобы банально операционного, но на самом деле ментального. Мистического. Вот жила женщина самой обыкновенной жизнью: растила ребенка, работала, радовалась. А вот ее не стало. Сгорела как фитиль. Бабушка говорила, что вселился бес, но вот родная сестра — тетя Вероны — водила мать по врачам. Те не смогли ничем помочь, раз за разом выписывая успокоительные посильнее. Никаких нарушений не было. Все анализы казались замечательными. Не было травм или провоцирующих сломов, да только однажды Верона обнаружила маму пожирающей собственные руки. Сначала до заусенцев, потом обкусывающей кожу, мясо, пускающей ручейками кровь. Она ночами шептала какую-то околесицу, сидя в самом темном углу. Ведьме иногда казалось, что она воочию слышит, как со сладким хрустом рвется на части душа родного человека.