Вязь (СИ)

Счастье — абсурдная диковина. Можно иметь всевозможные блага, но не заметить полноты душевной чаши. А можно обнаружить искреннюю радость заблудшего путника на дне бутылки воды. Злая шутка людской натуры: вожделеть несуществующего в моменте и неизбежно привыкать к имеющемуся, теряя в рутине времени и любовь, и гордость, и мечту.

Счастье — лезвие контраста. Тщедушный миг между жаждой и тошнотой от перенасыщения.

Стук каблуков заигрывал эхом среди бизнес-центров и случайных жилых домов, разжалованных в офисы для бедных. Верона улыбалась понурым лицам прохожих после трудного рабочего дня. В голове играл приставучий мотив из рекламы по радио, которое слушал кто-то из коллег. Желудок скручивало приятным, нужным чувством голода; а скоро домой, скоро булочки с чаем, поцелуи и, конечно, объятия во сне.

Ведьма завернула в излюбленную пекарню, где продавались самые вкусные ватрушки из тех, что она пробовала за всю свою жизнь. Полупустое помещение, которое пересекала кишка очереди, мерцало теплым светом по углам. Уютно укрывались полумраком посадочные места с редкими парочками и одинокими работягами, что ждали заказа или уже пробовали свежую выпечку. Верона пристроилась за последней унылой спиной ожидающего и достала мобильный телефон. Шахрур сегодня не смог ее встретить. Задержали на работе, но отчитываться о каждом своем шаге ведьма была обязана — джинн все тревожился.

Тепло освещенная витрина под конец дня почти опустела — лишь крошки сбивались по углам подносов, — и продавщица спешила поскорее обслужить последних покупателей. Минуты тянулись за сонным попискиванием кассового аппарата, а за Вероной дверь пекарни хлопала только на выход. Перед ней успели даже принять вечернюю партию выпечки — а значит, ватрушки будут совсем свежими. Приятно было сознавать, что терпение вознаграждается.

— Подождете еще десять минут? Я отойду за булочками — получите почти горячие! — с улыбкой пообещала продавщица, вручив Вероне ее стаканчик с чаем — скрасить паузу, — и скрылась за углом. Даже рассчитать не успела: ведьму здесь знали и часто откладывали по просьбе лакомства, чтобы она точно могла забрать их после работы. Вот и теперь — сначала товар.

Шахрур, узнав о заминке, тут же захлопотал в мессенджере — предлагал подождать его чуть дольше, встретиться и только тогда пойти домой вместе; Верона успела отказаться и записать голосовое сообщение с обещаниями, что все будет хорошо, как глухой хлопок входной двери отвлек ее. В сладко-хлебном воздухе задребезжало что-то чужеродное, горькое. Дым. Слякоть. Сера.

— А, булочки с корицей все разобрали? Жаль. Ну ничего.

Ведьма напряженно смотрела перед собой, не оборачиваясь. Вошедший точно был чем-то черным. Веяло угрозой, которую не удавалось забить чаем, которая встала костью в глотке.

— Интересно, а чем же угощается в столь поздний час эта золотая рыбка? Хотя, глядишь, и не себя балует, — вновь прозвучало за плечом насмешливо. Звонко ударился о дешевую плитку еще один шаг, приблизив голос. — В прошлую нашу встречу ты не решалась поворачиваться спиной, милая. Неужели так быстро привыкла, что наш брат — не враг тебе? Или все потому что твой ненаглядный любит пристраиваться сзади?

Ведьма поморщилась и несмело повернулась к источнику голоса. Зло смотрела Верона в знакомую морду: на свету обычный мужчина среднего роста, во тьме — истерзанная чем-то кожа, оскал, ненастоящие глаза.

— Не смей меня обижать, Дьявол. У меня осталось еще одно желание, а ты не бессмертный, я уверена. Что тебе от меня надо?

— Ах, вы просто посмотрите, как она теперь скалит зубы! — черный в наигранном блаженстве закатил глаза и прижал руку к груди. — Ну, наверное, не бессмертный, рыбка. Только и ты, как видно теперь, не святая. Грозишь мне — да еще чем? Прихотью, которую исполнишь силами тьмы! Разве не страшно за душу, милая? Он зачал в тебе такое сильное эго, трахая тебя? Верю, мог. Ведь его собственное — непомерно.

Черный криво ухмыльнулся и, сощурив белые глаза, подступил к витрине; причмокнул, цокнул.

— А ведь не будь этого желания — мы бы с тобой сейчас и не говорили. Знаешь, я предпочитаю, когда работа делается быстро, надежно — пусть даже грязно… Бросить тебя под машину — что было бы легче? Но я обязан дать тебе шанс исправить ошибки, пока ты не сломала все окончательно каким-нибудь жалким «я хочу тебя»! И чего ради? Обмана… Глупого наваждения, которое ты, умная девочка, готова была побороть, пока в тебе не взыграло то, что хотя бы раз в жизни подводит каждого смертного.

Верона слишком сильно сжала в руке стаканчик с чаем, но не чувствовала, что обожглась. Телефон отправился в карман, и этой заминки хватило, чтобы вернуть себе самообладание.

— Я и не была святой, моя душа изначально обещана вере. А что до угроз, так коли тебе нужно было бы, ты бы без разговоров меня бросил под машину, Дьявол. Не в этом причина промедления. И, Боги, точно не в долге.