Вид на жительство

Я плеснула в лицо ледяной воды, потянулась к рулону бумажных полотенец, и в этом момент дверь с грохотом раскрылась настежь, хрустнув выбитой щеколдой. Меня не задело, ванная комната у Бадыновых была большая. Оторопело застыв, я взглянула на того, кому НАСТОЛЬКО приспичило. Передо мной возвышался громила, напоминавший родичей Бори лишь отдаленно. Если бы встретила подобного субъекта на улице, решила бы, что это тщательно загримированный участник комикона. Громила был одет в кожаные… доспехи, из-под которых выпирала сероватая плоть. Одеяние было расшито металлическими бляхами. В кулаке он сжимал огромный кривой нож. Но самым примечательным было лицо великана. Брови казались двумя серыми кустами, а толстый нос был словно вдавлен в череп между скулами-каменюками. Шея субъекта была увешана ожерельями из странного вида сушеных плодов, напоминающих маковые коробочки. Пока мы разглядывали друг друга, на лице громилы расползалась улыбочка, обещающая мне мало хорошего.

— Аххххааа, — пророкотал субъект, облизнувшись.

— Вы кто? — выдохнула я, все еще наивно надеясь, что появление жуткого вида чудика в туалете дома Бадыновых можно объяснить каким-нибудь оригинальным, но понятным мне способом.

Мои надежды не оправдались. Громила сорвал с ожерелья одну из коробочек, сжал ее в кулаке до хруста, тряхнул рукой, поднес свою огромную длань ко рту и вдруг дунул мне в лицо сероватой крошкой. Я вдохнула едкую пыль, закашлялась, чувствуя, как сознание покидает меня. Последнее, что я помню, это то, что мир перевернулся вверх ногами.

Глава 3. В которой Даша попадает «ТУДА», но не может вернуться обратно

Глава 3. В которой Даша попадает «ТУДА», но не может вернуться обратно

Очнулась я у ступеней лестницы, сидя на чем-то мягком. Глаза не хотели открываться. Лицо казалось онемевшим. Кое-как распахнув веки, я смогла осмотреться и в панике попыталась подняться рывком: вокруг меня у входной двери дома Бадыновых шел бой. Борина родня сражалась с человекоподобными громилами, как две капли воды похожими на моего обидчика с едким порошком. Раздался хлопок. Один из верзил рухнул поодаль, впечатавшись лбом в ступеньку, вокруг него на ковровом покрытии расползлось кровавое пятно. Мимо пронесся мой ученик с внушительного вида мечом наперевес (я почти не удивилась), увидел меня и, не сбавляя хода, крикнул:

— Дарья Васильевна, не бойтесь, мы их всех убьем!

Что?! Боря врезался в одного из нападающих, пригнулся, увернулся — я закрыла глаза от ужаса, мне показалось, что мальчика сейчас зарежут, как цыпленка. Каково же было мое облегчение, когда я услышала возбужденный Борин крик из другого конца холла. Там несколько подростков, тех самых, что переводили для меня речи во время застолья, медленно, но целеустремленно одолевали страшного, обезображенного шрамами налетчика. Из кухни доносились крики, грохот и противный, визгливый звук скрещивающихся лезвий. Открыв глаза, я, наконец, рассмотрела, на чем я сижу. Вернее, на ком. Оказывается, все это время каблук моего ботинка упирался в раскрытую мертвую ладонь. Подо мной лежал тот самый громила из туалета, я узнала его по ожерелью из подобия маковых коробочек. Громила был мертв. К счастью, его лица, закрытого задравшимся кожаным жилетом, не было видно. Бежать, нужно бежать! Здесь черт знает что происходит! Я кое-как встала с трупа и поковыляла к стене. Уже у стены меня стошнило, и я отключилась, едва успев присесть на узкий диванчик.

… Полной потери сознания не было. Было помутнение, ощущение, словно события происходят во сне. При этом я все помнила: и нападение, и битву в холле дома Бадыновых. Меня куда-то несли. Должно быть, время от времени я пыталась приоткрывать глаза — помню диск полной луны, неестественно яркой и пятнистой, в щелочках опухших век… Нет, уж это мне точно привиделось. Всего несколько дней назад было новолуние и я, с чувством глубокого удовлетворения, посетила парикмахера и подравняла свое скучное, по мнению подруг, длинное каре.

Очнувшись окончательно, я села в кровати, ощупала лицо руками и закричала:

— Я не вижу! Я слепа! Ослепла!

Глаза мои были полностью раскрыты, но перед ними стояла пелена, в которой двигались мутные беловатые пятна и тени. Рядом раздался знакомый голос:

— Дарья Васильевна! Ура! Вы очнулись! Не бойтесь, это временно! Слепота пройдет! Пройдет!

— Боря! — закричала я, вытягивая руку. — Что случилось? Что со мной? Где я?

Крупное серое пятно переместилось ближе. Мою руку сжали в ладони.

— Все хорошо, Дарья Васильевна! Вас… отравили. Но вас уже лечат. Все пройдет.

— Я помню. На меня чем-то подули, каким-то порошком. Это опасно? Я в больнице?

— Нет. В больнице вас не смогут вылечить. Мы принесли вас в… к лекарю. Но это не опасно, просто придется немного полежать.

Я откинулась на подушку, чувствуя, как меня начинает тошнить.

— Боря, меня сейчас вырвет. Дай воды.

— Кесса! — закричал Боря.