Видят ли березы сны

– Что ж немудрено, – угрюмо заметил он, – я бы и сам себя не понял, сказать по чести, красноречие и впрямь меня покинуло, только боюсь, вы тому виной, – галантно заметил он. Но увидев, что Анна сделала вид, будто не заметила его комплимент, продолжил: – Думаю лучше мне сказать все прямо и не юлить. Перейду к делу, прошлым вечером, мы с вашим, так сказать хозяином, Степан Михайловичем, ужинали в ресторации (про кабак он деликатно промолчал), и находясь в изрядном подпитии, а водка, знаете ли, имеет такую силу над человеком, что те мысли, которые он по обыкновению держит при себе, как бы это поделикатнее выразиться при даме, после рюмки другой, требуют выхода, в особенности когда компания располагает, я имею ввиду отсутствие барышень, коих пьяные откровения могли бы сконфузить.

– Вы, кажется, хотели сказать прямо? – теряя терпение, заметила Анна, – так говорите же.

– Да, да, не торопите же меня. Стало быть, купец много говорил, что не предназначалось для нежных дамских ушей, в частности, что хотел бы вас видеть в ином качестве, нежели гувернантка… подле себя… если вы понимаете о чем я. Но так как, как я уже заметил, смею надеяться, что разбираюсь в людях, и за наше короткое знакомство, успел составить о вас мнение, замечу достаточно высокое, думаю такое предложение со стороны Степана Михайловича, могло бы не только напугать, но и оскорбить вас. А Степан Михайлович, как бы это поделикатнее сказать, в свою очередь, не тот человек, который с легкостью принимает отказы, насколько я могу судить, и при определенных обстоятельствах, может быть достаточно опасен, если не получит то, на что рассчитывал, – закончив свою речь, он вопросительно посмотрел на нее, ожидая увидеть на ее лице испуг, ужас, смущение, и все те чувства, которые следовало бы испытывать невинной барышне в ответ на непристойное предложение или известие о таковом. Однако он не увидел ни удивления, ни негодования, да что, говорить, он не увидел попросту ничего, кроме мертвенной бледности, да задумчивых глаз, смотрящих куда то вдаль, поверх его плеча. Неужели же он, был так наивен, что превратно понял всю ситуацию, что если она не так неискушенна, что если как раз он выглядит нелепо, пытаясь, предупредить ее о том, чего бы она сама желала или допускала. Странное чувство гнева и обиды, природу которых он и сам бы себе не объяснил, волной затопило его.

– Что ж, боюсь, я переоценил себя, и не так хорошо, разбираюсь в людях, я битый час, пытался как можно деликатнее изложить ситуацию, боясь оскорбить вас, хотел вас спасти, предупредить об опасности, исходящей от человека, чьи намерения по отношению к вам порочны, а вы! А вы даже не выглядите удивленной, – гневно, не разжимая зубов, процедил он, – Может это его, стоило бы предупредить относительно Вас, – последние слова он бросил ей в лицо, как перчатку дуэлянта, стараясь оскорбить и унизить, как ему казалось, за то, что ее притворная невинность ввела его в заблуждение.

Анна покачнулась, словно от удара пощечины. Она недоумевающе и растерянно воззрилась на него, когда же смысл сказанного в полной мере дошел до нее, краска гнева залила багровыми пятнами все ее лицо, поднимаясь из под высокого воротника вдоль шеи, на скулы и щеки.

– Я не выгляжу удивленной, лишь по одной простой причине, то, что вы мне сказали, действительно было известно мне, с той лишь разницей, что я не знала, насколько сильно Степан Михайлович, одержим своими греховным и порочным желаниями. Своими подозрениями, вы оскорбили не меня, а себя, так как человек оценивает других и окружающий мир, руководствуясь, прежде всего своими собственными убеждениями. И если вы увидели в другом человеке дурное, то совсем не обязательно, что это дурное в нем существует, может быть это дурное лишь ваше отражение.

– Даже если я не прав, хотя я в этом не уверен, – начал он, хотя тон его был, уже куда менее воинственен, – вы оказались куда глупее и наивнее чем я думал. Если вы знаете о намерениях купца, и не планируете принимать его предложение, то это ваша величайшая и может так статься роковая и фатальная ошибка – остаться в его доме. Это опрометчиво, самонадеянно, и так… так неразумно.

– Вы думаете, я это не понимаю? – с горечью сказала она, заламывая руки.

Она выглядела такой удрученной и такой несчастной, вот только она пылала праведным гневом в ответ на его незаслуженные оскорбления, а теперь горестно заламывает руки. Увидев это, Николая словно ударом в сердце поразило чувство вины и сожаления. Он потерял контроль над своими эмоциями, ярость гнев и ревность охватили его и он наговорил ей столько обидных слов, о чем теперь искренне жалел. Желая утешить ее, он шагнул ей навстречу, но не осмелившийся подойти ближе, остановился.