Видоизмененный углерод. Такеси Ковач: Видоизмененный углерод. Сломленные ангелы. Пробужденные фурии

– Станешь сенсеем деКома, Сильви? Такой у тебя план, значит?

Она нетерпеливо отмахнулась.

– Я говорю об учении не в реальном мире, я говорю о ней. Я могу ускорить время относительно реального во внутреннем хранилище мощностей, чтобы каждая минута стала месяцем, и покажу ей, как это делать. Это не охота на миминтов – ПО создано не для этого. Только теперь я это понимаю. Все время в Нечистой по сравнению с этим я как будто находилась в полусне. А это – кажется, что для этого я рождена.

– Но это говоришь не ты, Сильви, а софт.

– Да, может быть. И что?

Я не смог придумать ответа. Взамен я посмотрел на грав-сани, где вместо Сильви лежала Вирджиния Видаура. Я подошел ближе – казалось, меня туда тянут за трос, зацепленный за кишки.

– С ней все будет в порядке?

– Да, наверное, – Сильви устало оттолкнулась от кнехта. – Твоя подруга, а?

– Э-э… Что-то в этом роде.

– Ну, синяк на лице выглядит так себе. Наверняка кость треснула. Я перенесла ее туда как можно аккуратнее, включила систему, но она только вводит успокоительные – наверное, в общем порядке. И диагноза я пока не дождалась. Понадобится пере…

– Хм-м?

Я повернулся, чтобы попросить ее договорить, и увидел серый цилиндр на вершине параболы. Не было времени добраться до Сильви, не было времени ни на что, кроме как броситься, спотыкаясь, за грав-сани и в косую тень под их прикрытие. Военный заказ «Ценг» – он по меньшей мере укреплен для боевых условий. Я упал на землю с другой стороны и прижался к причалу, сложив руки на голове.

Граната взорвалась с удивительно приглушенным хрустом, и что-то в голове завопило от этого звука. Меня захлестнула немая ударная волна, вырубила слух. В размазанном гудении после взрыва я уже стоял на ногах – не было времени искать осколочные ранения, только оскалиться, развернуться к нему, когда он вылезал из воды на краю причала. У меня не было оружия, но я вышел из-за грав-саней так, словно был вооружен до зубов.

– Быстрый ты, – окликнул он. – Думал, вас обоих накрою.

Его одежда была мокрой после заплыва, а на лбу – длинная ссадина, которую вода оставила розовой и бескровной, но наглость в оболочке янтарного цвета никуда не делась. Черные волосы, по-прежнему длинные, спутанно лежали на плечах. Он казался безоружным, но все равно улыбался уверенно.

Сильви свернулась калачиком между водой и санями. Я не видел ее лица.

– Теперь я тебя убью на хрен, – произнес я холодно.

– Ну да, попытаешься, старик.

– Ты понимаешь, что наделал? Ты хоть представляешь, кого сейчас убил?

Он покачал головой в наигранной печали.

– А у тебя правда давно прошел срок годности, да? Думаешь, я вернусь к семье Харланов с трупом, когда могу захватить живую оболочку? Мне не за это платят. Это шок-граната – к сожалению, последняя. Не слышал, как она шарахнула? Трудно перепутать, если недавно бывал в боевых действиях. А, ну да, ты же и не бывал. Ударная волна вырубает, вдыхаемая молекулярная шрапнель фиксирует состояние. Она пролежит весь день.

– Мне не надо читать лекции о военной технике, Ковач. Я, блин, был тобой, и бросил ради чего-то поинтереснее.

– Неужели? – в пугающе голубых глазах вспыхнула злость. – Это ради чего же? Низкопробной преступности или провалившейся революционной политики? Мне сказали, ты всем успел побаловаться.

Я сделал неровный шаг и увидел, как он подобрался в боевую стойку.

– Что бы тебе ни говорили, я видел на век рассветов больше твоего. И теперь я их у тебя отниму.

– Да? – он с отвращением хмыкнул. – Ну, если они довели тебя до того, кем ты стал, ты только сделаешь мне одолжение. Потому что плевать, что со мной будет, – главное, чтобы я никогда не стал тобой. Лучше сам прострелю себе стек, чем буду стоять на твоем месте.

– Тогда, может, так и сделай. Сэкономишь мне время.

Он рассмеялся. Кажется, смех должен был быть презрительным, но у него не получилось. Слишком много нервов и эмоций. Он махнул рукой.

– Блин, почти хочется тебя отпустить, так тебя жалко.

Я покачал головой.

– Нет, ты не понимаешь. Я не дам тебе забрать ее обратно к Харланам. Все кончено.

– Тут ты охренеть как прав. Поверить не могу, как же ты запорол свою жизнь. Только взгляни на себя.

– Лучше ты взгляни на меня. Это последнее лицо, которое ты увидишь, мелкий тупой ублюдок.

– Только не надо мелодрамы, старичок.

– О, это, по-твоему, мелодрама?

– Нет, – в этот раз он правильно передал интонацию презрения. – Ты слишком жалкий даже для нее. Это дикая природа. И ты старый хромой волк, который больше не может угнаться за стаей, болтается с краю и надеется перехватить мясца, которым побрезгуют остальные. Поверить не могу, что ты ушел из Корпуса. Я просто не могу, сука, поверить.

– Ну, тебя там, сука, не было, – огрызнулся я.

– Ага, потому что если бы был, то этого бы ни за что не случилось. Думаешь, я бы спустил все в толчок? Просто свалил бы, как папа?

– Эй, пошел ты!

– Ты бросил их точно так же, сволочь. Ты свалил из Корпуса и из их жизни.