Вика

Края губ на его лице немного расползлись в стороны – не так уж эти ребята и хороши. А когда Павел Сергеевич кивнул ему на мяч, у Никиты и вовсе отлегло.

Они с мамой прекрасно набивали. Так и сейчас, по очереди, передавая мяч друг другу, набивали то правой, то левой ногой, коленкой и ступней, иногда перекидывая на голову. Тренер внимательно следил за ними, больше косясь на Веру.

Так Ник был принят в секцию.

По дороге к машине Вера решила сделать крючок, зайдя в парк. Купив мороженое, они устроились на скамейке.

Вера нежно глядела на сына. Никита облизывая молочный пломбир и болтал ногами. Кончики его светлых волос вспотели, закрутившись на лбу. Мать и сын смеялись, шутили, обсуждали планы в футболе.

Вера улыбалась, подставив лицо солнцу. Закрыла глаза, глубоко вдыхая.

Все исчезло.

Она снова в душном коридоре: сломленная, измотанная, с горькой слюной во рту.

Голова больше не кружилась. Она встала на колени. Опираясь о стену, выпрямилась. Опустив подбородок, двинулась в спальню – к Андрею. Тихо забралась под одеяло, думая о сыне, и впервые за несколько дней провалилась в глубокий, тяжелый сон.

24

Открывать глаза не хотелось. Раздражающе яркий свет выхватывал крохотные, дрейфующие в пространстве шарики пыли, заполнив собой спальню. Плотный воздух стоял на месте, давя на грудь. Она перевернулась на спину, накрыв локтем веки.

Было тихо.

Вера села, боясь вставать на ноги. Раскрыла глаза и тут же отшатнулась, выхватив собственное отражение в зеркале шкафа.

Лицо бледно-серого цвета, волосы спутаны. Рыжеватые зрачки – широкие и блестящие. Рыхлые опухшие щеки и темные морщинистые ободки под глазами. Болезнь высвечивалась сквозь нее, проступая, как чернила на бумаге.

Вера усмехнулась гармонии формы и содержания.

Злость и обида закачались внутри, точно высокая трава под хлестким ветром. Тело ее выгорало, а разум играл в кошки-мышки. Момент, когда нетерпение и гнев ломят страх – настал.

Мгновение она даже хотела пойти к психиатру, и, если надо, лечь в койку под препараты. Но лишь мгновение, неуловимый миг. Мысль развеялась, унесенная настроем бороться самостоятельно.

Вера оттолкнулась от матраца и пошла в ванную. В глазах закружился фейерверк прозрачных точек, но она не обратила внимание. На месте, где ее вырвало, ковер был чист.

Умывшись, она почувствовала себя лучше.

На кухонном столе лежала записка от Никиты:

«Мы с папой уехали искать клад». Внизу приписка от Андрея: «Хорошо отдохни. Мы тебя любим».

Скулы напряглись: «Вечером будут расспросы». Вера сложила записку и, швырнув обратно на стол, вернулась в спальню.

Включила фонарик на мобильном. Легла на живот и, направив свет в щель между кроватью и полом, стала рыскать глазами таблетки.

Когда шея начала затекать, луч тронул оранжевый бок, под слоем сбившейся пыли. Губы изогнулись, она слегка поморщилась, округляя ноздри. Рукой не достать – слишком узко и далеко. На помощь пришла самая длинная кисть, какая у нее была.

Телефон дрожал. Она положила голову набок и сузила веки. Гранула завладела умом, ее пухленький отполированный бок звал и умолял коснуться его.

Облизав губы, она аккуратно повернула кисть, медленно толкая пилюлю в правую сторону.

Лишь спустя две минуты Вера пальцами вытащила ее на свет и бережно опустила в карман халата. Капельки пота усеяли плечи и лоб.

Оставалась еще одна.

Вера со всех сторон, на четвереньках, ползала вокруг кровати, подсвечивая фонариком – пусто. Проверила под тумбочками, у изголовья и под столиком у окна, хотя и знала, что там ничего нет.

Пальцы сжались в кулак.

– Где ты, сука!?

Облазив каждый угол, она бросила кисть в сторону.

Отчаяние вертелось в груди. Сердцова боялась жить без этих чертовых таблеток. К жуткому, лицу сестры привыкнуть было невозможно. Хоть после каждого приема ее душила рвота и голова шла кругом, звук лопающихся губ и треск зубов стихал, превращаясь в замутненное полотно, а сны кружились наподобие широкого платья с выгоревшим рисунком.

На четвереньках она поползла вокруг кровати. Остановилась. Перенесла вес на правую ногу и почувствовала что-то твердое под коленкой. Послышался легкий хруст.

Не дыша, отодвинувшись в сторону, Вера приподняла угол ковра. Хрупкий мостик над бездной превратился в сплюснутую бледно-оранжевую лепешку.

Она зашипела сквозь зубы, сдерживая гнев и желание разметать проклятые остатки по полу. Выбросить последнюю из кармана и прекратить собственное унижение. Но вместо этого, бережно вернула ковер на место.

Найдя в прикроватном ящике лист бумаги, снова загнула угол и прижав его собственным задом, кисточкой, старательно замела порошок на листочек. Собрав все до крупинки, надежно сложила бумагу в несколько раз и опустила в карман.

Полная отвращения и стыда, она выскочила прочь.

25

К двум часам дня Вера с трудом выпила чашку крепкого кофе. Утренний решительный настрой свернулся в клубок, притаившись в глубине мыслей.

Отворив кухонный шкаф, взяла пачку сигарет и направилась в мастерскую. Есть время – нужно поработать, хотя она и слабо верила в собственные силы.