Вихрь

Она как раз что-то гладила. Днем все дела да дела, а до утюга и очередь не дошла. Твои рубашки, отец, стали теперь моими, и совсем не потому, что я не мог купить себе новых. Просто когда мама увидела меня в твоей рубашке, она словно помолодела, и с тех пор я стал их носить. Она их подсинит, подкрахмалит, и они прямо как новые.

Часов в одиннадцать вечера она покончила с глажкой, но, прежде чем лечь спать, достала и еще раз прочла мое письмо, которое я написал ей в начале недели. Потом она завела будильник, не старый дребезжащий, а новый, который мы купили, когда я стал работать.

Видел я и дядюшку Карчи. Правда, ты его, отец, не знаешь. Это мой мастер, каменщик, но он такой замечательный человек, что с ним советуются даже инженеры.

А минуты идут и идут. Поговорил я мысленно с этими людьми и почувствовал, что уже ничего не боюсь.

Когда ты стоял в карауле, отец, тебя мог выдать любой лишний звук, любой шаг, потому что ты был окружен врагами. А вокруг меня здесь только друзья. И все-таки служба есть служба.

На часах девять часов десять минут.

По долине, громко отдуваясь, промчался скорый поезд, направляющийся в Будапешт.

«Еще пять раз…» — решил Арпад. Он ходил от одного конца поста до другого. На это уходило ровно десять минут. И теперь, по его расчетам, ему нужно было пройти это расстояние пять раз до смены поста. Около дуба, к которому была подведена связь сигнализации, он на миг остановился. Если нажать пальцем на кнопку сигнализации, в караульном помещении сразу же будет объявлена тревога.

Младший сержант сейчас, видимо, читает. Вот бы удивился! Тратнер, заслышав звонок, ни секунды не колеблясь, крикнет: «Караул, тревога! В ружье!» — и станет деловито, словно полководец на поле боя, отдавать дальнейшие распоряжения. Ребята, конечно, будут недовольны, за исключением Даради, который всегда первым поднимается по тревоге.

Арпад улыбнулся своим мыслям и, подняв голову, прислушался. Ему показалось, что он слышит звуки шагов.

«Проверка постов!» — мелькнула мысль, и он тут же спрятался за дерево, решив пошутить с проверяющими. Однако, сколько он ни вертел головой и ни прислушивался, никто не шел. Кругом было тихо. «Мышь, наверное, пробежала или что-нибудь такое…»

Арпад снова превратился в слух. Он сразу же почувствовал усталость, патронная сумка с магазинами стала казаться чересчур тяжелой.

В этот миг он заметил в кустах крошечную вспышку света.

Арпад замер на месте, затаил дыхание, потом на цыпочках сделал несколько шагов. Под ногой хрустнула сухая ветка. Наклонившись, Арпад осторожно разгреб сухие опавшие листья и тут только заметил несколько светлячков. В памяти почему-то всплыл разговор с Анной.

— Я красивая? — спросила она.

— Очень.

— Ты рад этому?

— Да.

— Что с тобой?

— Я боюсь.

— Сейчас?

— Всегда боюсь.

— Но чего?

— Боюсь потерять тебя. Ты слишком красива для меня.

Впервые они встретились прошлой весной.

Была суббота. Арпад возвращался вечерним рабочим поездом домой после работы. В желудке было неприятное ощущение от выкуренных сигарет. От, несвежего белья пахло потом, и больше всего ему хотелось поскорее доехать до дома и, сбросив с себя все пыльное, вымыться и броситься на постель.

Мать уже нагрела ему воды для умывания, приготовила ароматный гуляш и стояла с той самой улыбкой на лице, от которой Арпаду всегда почему-то становилось стыдно.

«Надо бы купить новую скатерть», — подумал он.

Мать очень любила сидеть в старом удобном кресле и, не зажигая огня, разговаривать с ним в полутьме, и еще она любила вязать кружева.

Правда, сейчас она уже не вяжет, но все равно всегда вырезает из газет рисунки с кружевами. Осторожно складывает их и убирает. Иногда она даже начинает вязать тот или иной рисунок, но, связав несколько рядов, откладывает рукоделие, так как ей утром нужно рано вставать.

Арпаду было стыдно, если он приносил домой мало денег. Он ел гуляш, хвалил его и рассказывал матери про новости на работе. Заметив радостные огоньки в глазах матери, Арпад не ложился спать, а, пододвинув свой стул к креслу, где она сидела, рассказывал ей все, что приходило на ум.

— А ты знаешь, Габор женился. Тот, вместе с которым я ходил в учениках…

Мать слушала его, слегка склонив голову набок. Иногда она кивала, а когда он умолкал, спрашивала:

— Ну, а ты, сынок, выбрал себе суженую?

— Успею еще! — Он энергично крутил головой.

Потом спрашивал:

— А здесь у вас какие новости? Расскажи.

— Сегодня вечером будет бал. Ребята приходили, тебя приглашали.

— Хорошо.

— Пойдешь?

— Конечно.

Мать вставала и шла кипятить воду. Приносила новое лезвие и свежую сорочку. Начинала суетиться, подавая ему то одно, то другое. А когда он был одет, любовалась им со слезами на глазах.

Около полуночи он решился подойти к девушке. До этого он только с любопытством разглядывал девушку в белом платье, которую он заметил сразу же, как только она вошла в зал. «Похожа на белый цветок», — отметил он про себя.

Девушку нарасхват приглашали танцевать. Парни подвыпили, и Арпад заметил, что девушке это было неприятно. Он решился пригласить ее сам.

— Меня зовут Анной, — представилась девушка.