Вихрь

— Что ж, оно, конечно, и туда можно, если человеку нужны деньги.

— В общем, не знаю, как лучше сделать…

— Я тоже не знаю. И мне нужна еще одна лошадь. Две лошади — вот это дело! Словом, завтра после обеда двинемся, — предлагает Карой Шандору.

А на следующий день, когда начало смеркаться, Карой и Шандор тронулись в путь, толком не зная того, что их ждет. Им нужны лошадки, и они у них должны быть. Они знали, что на границе стоят пограничники, да еще вооруженные то ли винтовками, то ли автоматами. А у них что есть? Тощие котомки, в которых лежит по литровой бутылке палинки. Ее предложил взять Карой.

Но разве существует для человека препятствие, если у него в котомке лежит бутылка с палинкой? И если к тому же речь идет о лошадях, нужных в хозяйстве?

И пошли односельчане, обдуваемые весенним ветром, который помогает всегда обновляться земле.

Лайош Надь

ДНЕВНИК, НАПИСАННЫЙ В ПОДВАЛЕ

Накануне войны в стране стали проводиться тренировочные затемнения, которые угнетающе действовали на людей. И хотя непосредственной опасности еще не было, воображение работало вовсю: картины одна страшнее другой вставали перед глазами. Кое-кто невольно вспоминал полузабытые ужасы минувшей войны. Позже, когда над головой появились самолеты, сеявшие смерть и разрушения, работа воображения поутихла, а то и совсем прекратилась, уступив место здравому смыслу, который задавал один вопрос: «Что же нам теперь делать?»

Однажды ночью, перед самой войной, ехал я поездом в Будапешт. В Сольноке поезд долго стоял на станции. На перроне появились офицер-полицейский, солдат, железнодорожник и еще несколько гражданских, которые о чем-то долго рассуждали, показывая руками в разных направлениях. Причем они были явно чем-то встревожены.

Я представления не имел, о чем они говорили. Может, расследовали какое-нибудь убийство? А может, уже началась война?

Наконец состав тронулся. Сначала я читал газету, а потом задремал. В купе у меня был один-единственный попутчик, совершенно мне незнакомый господин. Мы с ним даже не разговаривали. Временами я открывал глаза и, если поезд шел на поворот, отчетливо видел зеленый свет паровозного прожектора.

Вдруг свет в купе неожиданно погас. Весь состав погрузился в темноту. Небо было затянуто тучами, так что все вокруг поглотила тьма, Поезд несколько сбавил скорость. Настроение у всех упало. Меня охватило беспокойство. Это не ускользнуло от внимания моего попутчика, и он заговорил со мной.

— Ничего особенного… Это тренировочное затемнение, и только.

Когда свет снова загорелся, я немного успокоился. И подумал: «Если бы я был богат, тут же уехал бы отсюда, здесь наверняка готовятся к войне».

На следующий раз учебная тревога с проверкой затемнения застала меня уже в Будапеште. Я сидел в кафе, окна которого были завешены светомаскировочными шторами. У меня было такое чувство, будто меня арестовали, только посадили не в камеру, а в большой освещенный зал. Учебная тревога продолжалась довольно долго, и я с трудом дождался ее окончания. Я встал и вышел на улицу. Остановился и немного постоял. Вечер был свежий. Ни луны, ни звезд на небе не было видно. Весь город погрузился во тьму. Стояла удивительная тишина. На улицах не было ни машин, ни людей. Словно на кладбище. Я с ужасом подумал о том, что эта тренировочная игра со временем может перестать быть игрой, станет реальностью. И тогда тоже будет темнота, но вместо тишины будет слышен гул самолетов да разрывы бомб.

Бежать отсюда! Бежать! Люди, не потерявшие здравого смысла и имеющие возможность, вовремя должны бежать отсюда… Но куда бежать? Куда? В Южную Америку, в Капскую землю, бежать немедленно, пока еще не поздно. Ведь вслед за учебными тренировками придет горькая реальность.

Вскоре немцы начали войну. Мы продолжали идти по выбранному нами пути. Сначала война требовала от нас небольших жертв. Льстивое расшаркивание, и все. А за это они обещали нам прекрасное будущее. И снова учебные тревоги, проверки. Проверяли, как человеческий организм переносит действие яда. Затем во дворах зданий стали проводить занятия по противовоздушной обороне, тренировочные спуски в подвалы и убежища.

Различные инструктора читали нам лекции о том, как спасаться от бомбардировок противника. Начали обучать, как оказывать первую медицинскую помощь раненым, как тушить зажигательные бомбы. Тот, кому выпадала участь изображать раненого, а хохотом ложился на носилки, и двое других несли его.