Вихрь

В будни, если она была дома, то приводила в порядок свои туалеты, примеряя их, ухаживала за цветами, играла на рояле или же углублялась в чтение какого-нибудь романа. Иногда она заходила в комнату служанки, садилась на складную кровать и, болтая ногами, с серьезным выражением лица начинала длинные разговоры. Чаще всего на домашние темы. Однажды, застав служанку с сигаретой, она влепила ей пощечину. Подолгу твердила ей, чтобы она была порядочной, говоря, что как только она узнает, что та спуталась с кем-нибудь, то оттаскает ее за волосы. Она говорила это твердым и холодным голосом, взгляд ее выражал решимость.

Если ее навещал кто-нибудь из друзей, она сразу же становилась весела и шаловлива. Шутила, острила и много смеялась. Смеялась она очень звонко и как-то даже по-ангельски. Так умела смеяться только она.

Когда за стеной стихало, Бланка тихо опускалась в низкое, обитое красным бархатом кресло, закидывала ногу на ногу, закуривала и, погрузившись в меланхолию, прислушивалась. Спокойно выпуская изо рта сизые струйки дыма, она стеклянными глазами следила за причудливой спиралькой. Мысленно она уносилась в радужный мир мечты, пыталась его рассмотреть в затейливых струйках дыма. Что-то прекрасное, причиняющее боль, опьяняющее захватывало ее, влекло, приводя в состояние грустной подавленности.

В такие минуты она с симпатией думала о Мальвин. Ее уже не раздражал пренебрежительный, насмешливый взгляд Мальвин, которым та окидывала ее при каждой встрече в коридоре, когда она отвечала ей тем же. Так просто, по привычке, лишь бы не уступить.

И до чего же странная эта Мальвин вместе с ее матерью! Мать, которая всегда бросала на нее насмешливые взгляды, скорее полные иронии, чем ненависти. Правда, Бланку не очень раздражало все это. Она привыкла к подобным взглядам. Все это она парировала довольно бесцеремонно. По утрам, отправляясь на прогулку вместе со своей маленькой белой собачкой Пуки, она старалась пройти у самой двери Мальвин. Громко хохоча, она звала одуревшую от радости Пуки. Мальвин вместе с матерью считали это наглостью.

Когда же Бланка узнала, что толстый мужчина с красным лицом и двойным подбородком, бывающий у соседей чуть ли не каждый день, жених Мальвин, она чистосердечно пожалела молодую девушку. «Бедная Мальвин!» — думала она. Слушая игру Мальвин на фортепьяно, Бланка понимала, что та часто грустит. И она не ошибалась. Хрупкая, бледная, нервная Мальвин действительно часто грустила, она как будто была создана для грусти. Она была чувствительным, слабым, пассивным существом; женщины такого типа обычно расцветают после замужества, становятся олицетворением свежести, силы, затем блекнут и довольно быстро увядают. Вся их жизнь становится бесконечным, медленным, скучным умиранием, сопровождаемым бесчисленными вздохами и восклицаниями «О боже мой!..».

Да и что это за пара! Правда, они не сами выбрали друг друга. Отец Мальвин хотел для дочери прочного счастья, хотел, чтобы у нее была крепкая семья. Мать тоже хотела этого, но не столь рьяно. Отец же был тверд в этом вопросе, как ни в каком другом. «Вот еще глупость — любовь! Бред! Воображение! Зачем это? Главное — достаток». Так думал отец. Его Мальвин была не бедна, а у Тимара денег еще больше. Значит, дочь станет богатой, и это главное. А все остальное — глупости… К тому же Тимар и не урод вовсе. Разве только чуть-чуть толстоват… Зато здоров. Так чего же еще нужно этой глупой девчонке? Глупая! Еще совсем цыпленок, настоящий желторотый цыпленок. Выражение «желторотый цыпленок» понравилось отцу, и он расхохотался. Мальвин тоже улыбнулась, но нехотя, лишь из чувства смирения перед отцом…

Она не любит Тимара, но надеется привыкнуть к нему. Мать настойчиво убеждает ее в этом. А она и не сопротивляется. Ведь спорить с отцом — это напрасный труд. Вот почему у нее очень тяжело на душе. Она чувствует, что ей недостает кого-то, кого бы она полюбила восторженно, преданно, всеми силами своей болезненно-чувствительной души, недостает того, кто так же сильно полюбил бы ее. А поцелуи этого господина Тимара! Ах! Лучше не надо!..

Однажды вечером Мальвин сидела в своей комнате на диване. Было тихо, она читала. А потом в голову пришла мысль о Тимаре, и ее охватило чувство отвращения. Читать она больше не могла, теперь она ненавидела Тимара. Если бы она могла, то отравила бы его, лишь бы только не выходить за него… И она погрузилась в раздумье. Как она несчастна! И все это из-за родителей. Да, всему виной гнусный отец. А отец ли он?.. Мальвин хотела заплакать, но не смогла. Она разозлилась, разозлилась на отца, на мать, на Тимара… Они продают ее. И кто? Родители! Не она себя, как это делают распутные женщины, а ее собственные родители…