Вихри эпох

Троица эта вообще была довольно колоритна, поэтому стоит остановиться на них немного поподробнее.

Толя Карпенко был мозгом этой странной компании, да и весь проект был плодом исключительно его фантазии. Вообще, именно про таких как он обычно и говорят, что в тихом омуте черти водятся – потому как догадаться, что за мысли скрывались за толстыми стёклами очков этого чудаковатого вундеркинда, было совершенно невозможно.

Серёжа Харитонов, в противоположность медлительного Карпенко, был очень активным и суетливым; все его мысли, желания и стремления лежали на самой поверхности. Однако ни ночные клубы, ни литры выпитого алкоголя не влияли на невероятную способность Сергея в считанные секунды установить и исправить поломку любого прибора – начиная от бабушкиного будильника и заканчивая материнской платой какого-нибудь навороченного суперкомпьютера.

Ну а Дима Даминов просто был сыном владельца двух крупных ресторанов, со всеми из этого проистекающими – поэтому само собой получилось, что ему пришлось взять на себя роль спонсора всего проекта «Меркурий» (так друзья называли между собой всю их странную затею, причём ещё задолго до того, как дело дошло до строительства самого аппарата).

Постороннему человеку и в голову бы не пришло, что что-то вообще может объединять столь непохожих друг на друга по характеру, воспитанию и образованию молодых людей. Вместе с тем, достоинства и недостатки этой троицы эта очень удачно дополняли и восполняли друг друга, и, глядя на их совместную работу, сложно было бы представить более слаженную команду.

Строго говоря, сама история началась ещё года два назад, когда в ходе исправления магистерской диссертации Харитонова о суперструнах между её автором и Толей Карпенко, выступавшего в роли строгого цензора, произошла пространная дискуссия о свёртывании пространства-времени. Итогом этой дискуссии стало то, что Сергей, пожав плечами, исправил параграф про суперсимметрию в соответствии с замечаниями своего премудрого друга, а сам Карпенко в задумчивости отправился в институт, на кафедру прикладной физики.

Двухчасовой спор с бывшим научным руководителем молодого математика (между прочим, личностью почти легендарной и хорошо известной далеко за пределами ФГУ) не изменил позиции Карпенко, и из института он вернулся ещё более задумчивым. Проведя над своей записной книжкой целые выходные, утром в понедельник, ещё до пар (они как раз заканчивали магистратуру), Анатолий отвёл в сторону своего приятеля и поделился собственными выкладками из последствий теории Алана Гута…

Харитонов, к удивлению Карпенко, не только поддержал выводы своего друга-теоретика; его более практичный ум тут же сообразил, как можно попробовать реализовать выводы уравнения, предложенного Анатолием. Пока тот ещё морщил лоб, Сергей уже развернул перед своим приятелем перспективы их возможного мероприятия и предложил ввести в курс дела своего одногруппника Диму Даминова – пусть и оболтуса, не способного отличить струны Виттена Эдварда от гитарных, но зато верного товарища, к тому же с бездонным кошельком.

Начиная с этого момента роли спонтанного научно-технического трио автоматически распределились. Карпенко дорабатывал теоретическую сторону вопроса, Харитонов же согласно его инструкциям и чертежам без устали сверлил, пилил, сваривал и снова беспощадно разрезал железные листы в любезно предоставленном под лабораторию дачном гараже Димы.

Особенность этого гаража была в том, что оккупированный физиками дачный участок Даминова, хотя и был в часе езды от города, стоял на высоком и одиноком утёсе посреди леса, где ещё до сих пор местами попадались старинные пещеры средневековых соледобытчиков. В более поздние времена в этом карьере добывали песок; сейчас же вокруг не жило ни души на добрый десяток километров, что совершенно устраивало друзей.

Даминов неплохо разбирался в мотоциклах, поэтому работал на подхвате у Сергея. Через несколько месяцев непрерывной работы – почти все выходные троица проводила на Диминой даче, к этому времени окончательно превращённой в научно-исследовательский полигон – в глубине ангара появился некий агрегат, суливший, в случае успеха, прославить имена своих создателей на века.

Назначение этого устройства базировалось на практических выводах уравнения Карпенко. Согласно его решению, устройство, способное образовывать в любом направлении складки пространства-времени необходимой протяжённости, могло бы мгновенно переноситься практически в любую точку вселенной.

За эти замечательные (пусть и гипотетические) свойства аппарат получил звонкое и гордое наименование «Меркурий».

На практике же первое испытание «Меркурия» едва не закончилось пожаром – состав, гордо поименованный Харитоновым чёрным порохом, вместо мгновенного взрыва начал медленно гореть, прожигая, подобно термитной смеси, металлическую поверхность капсулы с горе-испытателями внутри.

Едва успев выскочить из раскалённой добела кабины, друзья, отплёвываясь и протирая глаза от едкого сернистого дыма, стали думать над доработкой системы запуска «Меркурия».