Вихри эпох

Дитрих отложил стопку с документами на край стола и, скрестив руки на груди, откинулся на спинку кресла.

Йенс сидел напротив своего коллеги и терпеливо ждал.

Наконец, Дитрих Петер расцепил руки и положил их на подлокотники кресла, после чего перевёл взгляд на своего приятеля и спросил:

– Ток пущен уже по всем участкам?

Йенс немного поиграл карандашом, лежавшим на столе у Петера, и ответил:

– Да, на всех участках. После того, как Поль с Максом начудили во время ремонта, я велел проверить весь периметр.

– Ну да… – поморщился Петер, – так и как же это вышло с тем кузнецом?

– Оо, – хмыкнул Йенс и встал с кресла. – Из-за этого самого кузнеца наш Герман с самого утра сходит с ума. Представь: у нас показывает пробой на одном из участков после грозы, по камерам видно, что какое-то дерево упало на ограду и повредило часть проволоки. Ладно, ситуация штатная, направили к месту пробоя бригаду. И что ты думаешь? Сразу после вылета у вертолёта обнаружилась течь в баке. Как, почему – загадка. И это ещё хорошо, что Поль вовремя заметил утечку топлива!

– Да уж, – мрачно буркнул Петер. – И после этого он запаниковал и срезал путь через участок леса прямо над объектом, совершенно наплевав на чистоту эксперимента.

– Зная этих ребят, нам надо ещё их благодарить, что у них хватило ума не сесть посреди какой-нибудь деревни прямо на территории, – фыркнул Йенс и продолжил, – в общем, протечку они кое-как залатали, когда приземлились уже у самой границы. А через два дня нам вдруг из отдела наблюдения сообщают, что какого-то крестьянина током грохнуло на том же участке, где был пробой. Герман сообщил в нашу службу, ребята выехали к шоссе, ну, и дальше ты сам знаешь…

Оба учёных замолчали и погрузились в свои мысли.

Петера Дитриха и Готфрида Йенса соединяла ещё ранняя университетская дружба. Тем не менее, Петер был на два года старше своего приятеля, и к тому моменту, когда Йенсу предложили присоединиться к проекту, Петер уже руководил одним из отделов симуляционного исторического комплекса.

Отношения между старыми приятелями продолжали оставаться дружескими, и Дитрих, при всём своём опыте, в сложных ситуациях никогда не гнушался советами друга.

Петер, прищурившись, посмотрел на коллегу.

– Ну, и чего ты теперь от меня ждёшь?.. Давай уж, говори.

– Отдай его мне, Петер, – тут же откликнулся Йенс. – Этот кузнец – просто мечта! Ты хоть представляешь, какой это бесценный материал?

Мужчина устало вздохнул.

– Сейчас им уже занимаются в нашем отделе. Поверь, ты далеко не единственный, кто заинтересован в этом мужике. Тем более, что таких случаев у нас раньше ещё не было…

Йенс недовольно молчал, и поэтому его приятель через небольшую паузу продолжил:

– За все годы, что Герман курирует проект, у нас не было ни одного случая полного покидания зоны. Нет, бывало, конечно, когда объекты просто выходили за территорию, а однажды к нам наоборот забрели какие-то туристы… Но вот так вот, нарушив все императивы… – покачал головой Петер. – Насколько я знаю, сейчас беднягу обрабатывают наши психологи, и пока они не решат, что он больше для них интереса не представляет, никто тебя к этому Курту не подпустит.

– Да на нём же можно докторскую защищать, – со стоном вздохнул Йенс. – Такой случай…

Учёные снова замолчали. Йенс устало отбросил в сторону шариковую ручку Дитриха, которую он вертел в руках, и уставился в окно.

Основополагающим принципом проекта была полнейшая тайна и обособленность всех зон. Сам проект возник вскоре после знаменитой бескровной экологической революции, когда всё представление человечества о сфере массового производства и потребления кардинальным образом изменилось. Весь мир разделился на эко-защитников и консерваторов, и планету пришлось поделить на экологически открытые и закрытые зоны. Именно тогда какому-то чудаковатому историку и пришла в голову мысль создания отдельных регионов, абсолютно изолированных от остального мира, в которых могли бы проживать энтузиасты и поборники натурального хозяйства. За прошедшие годы количество таких регионов выросло до десятка раскиданных по всему миру зон, и проект, который начинался как небольшой локальный эксперимент с участием реконструкторов и фанатиков, разросся в глобальную межпланетную программу. Количество внутренних наблюдателей и координаторов в каждом регионе с каждым годом всё сокращалось, и со временем изолированные не только в пространстве, но и во времени зоны превратились в саморегулирующиеся системы.

– Ты никогда не интересовался, сколько лет наш Герман уже сидит на этом проекте? – задумчиво спросил Йенс.

Дитрих пожал плечами.

– До него вроде бы сидел какой-то Макс Штирнер, но я его уже не застал, это было лет десять назад. А Германа перевели к нам, в Германию, из центрального Бюро – говорят, до этого он возглавлял блок проекта в Египте…

– Я читал что-то об этом, – рассеянно кивнул Йенс. – Кажется, Герман и придумал эту классическую схему: небольшой городок и вокруг него десяток деревень…

Дитрих вздохнул и поднялся со стула.