Вихри на перекрёстках

— Я все слышал,— сказал он.— Что ж, поверим тебе. Сходи, доченька. С детьми я побуду.

Саблина быстро подала Бойкачу ужин, а сама начала собираться в дорогу. Володя ел и продолжал отвечать на расспросы. Женщина попрощалась с сонными детьми, вы­терла слезы и отворила дверь. Володя вышел следом. На дворе было темно и душно.

9

Над молчаливым лесом проплыли низкие косматые тучи, ополоснули его мелким дождичком и исчезли где-то за темными вершинами сосен и елей. Вскоре солнеч­ные искорки засверкали в дождевых каплях, повисших на зеленых иголках. Такое утро всегда бодрит людей и создает хорошее настроение.

Из землянки, обнаженный до пояса, с полотенцем в руках вышел Сергеев, тихонько напевая: «Ты, конек во­роной, передай дорогой, что я честно почил за свободу...» Он подошел к прикрепленному на толстой сосне умываль­нику и принялся умываться холодной водой.

— Доброе утро,— послышался сзади голос комбрига.

— Доброе утро,— комиссар шагнул в сторону.

— Продолжай, я подожду.

— А я уже... Да, сегодня день будет хороший. Надо направить несколько групп в деревни. Коммунистов дол­го задерживать не будем. Коротко расскажем о постано­влении пленума ЦК КПБ,— и пускай едут.

— Но на собрание выносятся три вопроса: прием в партию, обсуждение постановления пленума и персональ­ное дело коммуниста Кожемяко.

— Все равно мы должны быстро закончить собрание. Нужно, чтобы люди после обеда были в деревнях... Пой­дем, покажу свои заметки по постановлению пленума. Главное — помочь крестьянам убрать урожай и спрятать зерно в землю. Партизаны должны разъяснить им, что фронт уже близко и враг придет раньше, чем наши. Умышленно уничтожит хлеб, чтобы не остался советским людям.

— Все правильно,— согласился комбриг.

— А ты Бойкачу рекомендацию написал?

— Нет еще. Его сегодня в кандидаты принимаем?

— Да. Я вчера их разведчику сказал, чтобы Бойкач был на собрании.

— Сейчас напишу.

После завтрака Сергеев пошел к Ядловцу. Там уже были некоторые командиры, коммунисты. Вслед за Серге­евым в землянку вошел начальник штаба «Буденовца» Хоромец. Он сообщил, что Саблин заболел и приехать на собрание не может.

— А Бойкач приехал? — спросил комбриг.

Хоромец опустил голову и тихо сказал:

— Нет.

— А я спешу написать ему рекомендацию,— отло­жил ручку Ядловец.

— Сейчас пошлю за ним,— сказал Сергеев.— Или он на задании?

— Да, его нет...

— Тогда другое дело.

В землянку комбрига продолжали собираться комму­нисты, оживленно переговаривались. Когда стало тесно, все вышли и направились в «класс» лесной школы. Учительница, которая занималась с партизанскими детьми, разрешила пронести собрание в «классе».

Не успело собрание начаться, как к комиссару подбе­жал партизан и сообщил, что часовой задержал женщину, назвавшуюся женой Саблина. Она хочет увидеться с Сергеевым.

— Это Зина. Пропустите, пускай подождет меня.

Партизан убежал. Вскоре он уже вел по тропинке женщину, недоумевая, почему комиссар назвал ее Зиной. Диверсантку Зину из роты Саблина хлопец знал. «Зна­чит, Сергеев ошибся»,— подумал партизан. Увидев учи­тельницу из своего отряда, он подвел Саблину к ней и ска­зал здесь подождать комиссара.

Встретившись с женщиной, тем более учительницей, партизанкой, Саблина почувствовала себя спокойнее, хо­тя в душе ее не остывало чувство стыда за мужа. Кто по­верит, что он любил семью, что жили они счастливо? Любой подумает, что хорошую жену порядочный человек не бросит. А она считала и считает, что Саблин был на­стоящим человеком, внимательным мужем и любящим отцом.

Вначале разговор у женщин не клеился. Саблина бо­ялась расспросов о муже. Она не хотела слышать ни осу­ждения его поступка, ни сочувствия к себе. Однако учи­тельница начала рассказывать о лесной школе, и посте­пенно Саблина отвлеклась от грустных мыслей.

— Простите, не предложила вам позавтракать. Идем­те на кухню,— спохватилась учительница.

— Что-то не хочется.

— Идемте, идемте.

Партийное собрание закончилось, коммунисты разъ­ехались в свои отряды, а Сергеев все ходил по лагерю, разыскивая Зину. Только встретив давешнего партизана, он узнал, что это была вовсе не Зина, а совсем другая женщина.

— Да вон она, с нашей учительницей. Возле кухни.

Сергеев с недоумением пожал плечами и поспешил к ним.

— Вы ко мне? — поздоровавшись, спросил он.

— Да.

— Тогда прошу в землянку.

Саблина побледнела: тяжело, когда женщине приходится стыдиться не за себя, а за своего мужа. Тем более рассказывать кому-либо о его измене. Сергеев проводил женщину в землянку и пригласил сесть.

— Слушаю вас,— сказал он.

— Я узнала, что мой муж здесь и, говорят, женился. Не поверив этому, решила убедиться сама.

— Откуда вы узнали, что ваш муж у нас?

— Рассказал один молодой партизан и посоветовал сходить к вам. Я догадываюсь, что Саблин чем-то обидел его.

— Понятно, командир не может нравиться каждому. Но прежде, чем прийти к нам, Саблин долго жил в дерев­нях. Как же он мог не навестить семью? И когда вы с ним расстались?

— Перед самой войной. Получила декретный отпуск и уехала к родителям. Жили мы очень хорошо.