Вихри на перекрёстках

— Не понимаю. Если бы он влюбился в кого-нибудь, мог бы и не признаться, что у него есть жена и дети. А каким образом партизану стало известно, что командир был женат? Ведь коммунист Саблин, придя в отряд, за­верил нас, что у него нет семьи. Быть может, однофа­милец?

Женщина начала нервно конаться в своей сумке, до­стала фотографию:

— Вот он.

Сергеев взглянул: человек в военной форме, с орденом Красного Знамени на груди. Рядом молоденькая жен­щина.

— Сразу видно, что это вы,— улыбнулся комиссар,— но Саблина не узнаю. Значит, тот, что у нас, не ваш муж. Этот, на фотографии, очень мало похож на нашего рот­ного.

— Скажите, у него есть родимое пятно возле мочки уха? Такое, как здесь?

— Такое? По-моему, нет...

— Тогда откуда партизан узнал, где я теперь живу?

Сергеев задумался, над переносицей пролегли две глу­бокие морщины. Потом встал, попросил женщину подо­ждать, а сам направился к начальнику особого отдела.

У Саблиной сильно забилось сердце, зашумело в ушах, будто по землянке пронесся ураганный ветер. Она поняла сомнения Сергеева. Неужели это в самом деле не муж, а другой человек? Нужно встретиться с ним, поговорить, и все станет ясным. Но почему так долго задерживается Сергеев? Не уехал ли он к Саблину один?

Комиссар вошел в землянку и протянул женщине пар­тийный билет Саблина.

— Почему же вы говорите, что это не он? Вот фото­графия моего мужа и его подпись!

— Все понятно. Я направил за ним нарочного. Подо­ждем.

— Хорошо.

Бывает, что каким хочешь видеть человека, таким он тебе и кажется. А вот Сергеев все время искал в Саблине черты хорошего пропагандиста, отважного бойца, но не находил. Иной раз злился на себя, что он, политрук, не может понять своего коллегу. Хотя бы чем-нибудь оправдал и подтвердил Саблин свою награду и звание политрука в глазах комиссара! Нет, этого никогда не бы­ло. Правда, Саблин стремится к подвигу, но не хватает способностей проявить себя на командирском посту. Диа­пазон дел велик, а кругозор узок. Был бы он рядовым, мог бы проявить личную отвагу. А командир из него не получился.

Сергеев впервые думал о Саблине в таком аспекте и теперь видел в нем много отрицательного. Всем своим поведением Саблин принизил, смазал значимость совет­ского политрука.

Наконец в землянку вошел начальник штаба отряда Хоромец, поздоровался с незнакомой женщиной и сооб­щил комиссару, что командир роты не сможет приехать.

— Неужели так тяжело заболел? удивился Серге­ев.— Почему вы врача отсюда не взяли?

— Утром он чувствовал себя лучше. А как узнал, что к вам пришла его первая жена, совсем занедужил,— усмехнулся Хоромец.

— Кто ему сообщил?

— Когда мы возвращались с собрания, часовой ска­зал Пинчуку.

— Может, он и не болен вовсе?

— Думаю, так и есть.

— Тогда почему утром не приехал?

Хоромец бросил взгляд на женщину и не без труда произнес:

— Скорее всего потому, что по его приказу расстре­лян Володя Бойкач.

— За что?!

— За неподчинение командиру.

— Сейчас же обезоружить Саблина и доставить сюда!

— Он собирался поехать в Нивки, к врачу. Сказал, там заодно и жену проконсультируют.

— Подождите меня здесь,— сказал комиссар и вы­шел из землянки. Вскоре он вернулся вместе с комбри­гом.

— Так что у вас там случилось? — обратился Илья Карпович к Хоромцу.

— Я уже рассказывал,— развел тот руками.

— Погиб лучший диверсант, и не в бою, а сами погу­били,— Ядловец сел на краешек нар и вздохнул.— Где сейчас Саблин?

— Если не уехал в Нивки, значит, в лагере.

— Сейчас же поезжайте туда. Вы или Воробейчик возьмите двух-трех хлопцев из группы Бойкача и просле­дите, куда подастся Саблин. По-моему, он решил удрать.

— Если попытается сбежать, не останется никаких сомнений.

— А я все равно направлю разведчика в штаб соеди­нения к партизану Тимохину,— вмешался Сергеев.— Он служил с Саблиным и вместе с ним выходил из окруже­ния. Где-то их пути разошлись, и больше Тимохин со сво­им политруком не встречался, только через меня как-то передавал ему привет. Пускай посмотрит, тот это Саблин или нет.

— Правильно,— согласился комбриг,— Тимохина нужно вызвать. Живой свидетель. А ты, Хоромец, дейст­вуй быстрее.

Начальник штаба скрылся за дверью. Оставшиеся какое-то время молчали. Казалось, будто в землянке во всех углах звенят комары. Женщина подняла голову, по­смотрела на потолок. Сергеев понял ее и сказал:

— Нет, это вам кажется. У меня тоже звенит в ушах.

— Простите, что принесла столько хлопот и неприят­ностей.

- Нет, вы принесли нам больше пользы, чем хлопот. Сначала я не придал этому большого значения. Так кто же вас сюда привел?

- Молодой высокий парень. Довел до лагеря, по­прощался и ушел.

— Во что он был одет?

— В военных брюках, в сапогах. На голове пилотка со звездочкой. Только рубашка будто с чужого плеча.

— А оружие?

— Немецкая винтовка.

— Может, кто-то из группы Бойкача. Но почему он не зашел в лагерь? — высказал сомнение Ядловец.

Сергеев промолчал. Он помнил, что в группе подрыв­ников ни у кого, кроме Володи, пилотки не было. Или пе­ред расстрелом он сам отдал пилотку, или кто-то подо­брал ее потом.