Вихри на перекрёстках

Во второй половине сорок третьего года гитлеровцы были особенно злы. Они не могли примириться с тем, что им, которые в течение стольких лет чувствовали себя лучшими воинами в мире, теперь приходится отступать и на каждом шагу терпеть поражение. Вот и старались все уничтожить на лути отступления. Даже железную дорогу, по которой уже не придется ездить. На многих участках фашисты пускали два сцепленных паровоза, которые тащили за собой крюк, взламывающий шпалы. Но не только советских людей и их труд уничтожали фашистские варвары, а и природные богатства. До ка­кой же дикости может дойти человек, если ему упорно внушают, что он, именно он превыше всех людей на зем­ном шаре, он — сверхчеловек!

Вот и сейчас двуногие звери, на груди у которых тус­кло блестят железные и рыцарские кресты, жгут без­защитную белорусскую деревню. Матери с детьми на ру­ках выскочили из едкого дыма, жмутся к кустам, голо­сят. Как они будут жить, чем кормить детей? Но это не волнует гитлеровцев. Они охотно избавят женщин и де­тей от мучений, но только пулей. Разве не находили пар­тизаны на пепелищах детские трупы в собачьих норах, под развалинами печей, а в одной сожженной приберезинской деревне голову мальчика в чугуне? Нет, фашист­ских извергов не тревожит жизнь нашего ребенка, потому что жить на земле дозволено только им!

— И в эту сторону по железной дороге не сделают ни шагу,— поставив мины, сказал Бойкач.— Не подни­майтесь, как бы не заметили и не начали палить в нас из пушек.

— Я немцев очень хорошо изучил,— встал во весь рост Данилов.— Они бдительны тогда, когда берут верх. А как попадут в тяжелую обстановку, становятся беспо­мощными. Убежден, что команда бронепоезда заперлась и глушит шнапс. Не захотят даже выслушивать претен­зии командования саперной дивизии. Наоборот, потре­буют, чтобы те отремонтировали мост, бронепоезд и да­ли возможность скорее убраться отсюда.

— Черт их знает, возможно, и так. Вокруг бронепоез­да не видно ни души,— глядя в бинокль, произнес Бой­кач.— Пускай сидят, а нам пора ехать.

И опять колеса телеги Затарахтели по корням де­ревьев. Лошади, как обычно, домой бежали охотнее и быстрее, чем из дома.

15

Земля покрылась сединой и ожидала, когда подни­мется солнце и озарит своими лучами поля, луга, доро­ги. Тогда опять ярко зазеленеет отава, более четкими станут рисунки дорог. В густой небесной сини поплывут белые паутинки — корабли паучков-десантников. Быва­ло, часами простаивал Володя на лугу, наблюдая за ни­ми, потом бежал к отцу или матери и спрашивал, откуда берутся такие паутинки. Отец ответит, что из пауков, и все. А сына это не удовлетворяло.

Теперь же не только он, но и все хлопцы их группы время от времени посматривают вверх и наблюдают не столько за белыми паутинками, сколько за черными па­уками, за крестами на крыльях гитлеровских стервятни­ков. Фронт близко, и вражеские самолеты все чаще и ча­ще полосуют небо над белорусской землей.

Бойкач со своей группой сидел километрах в семи от Жлобина возле большого камня на окраине лесной про­секи и ожидал полицейского, который должен был прий­ти на связь. Предстояла вторая встреча с ним, с более конкретным и серьезным разговором. От нее будет зави­сеть дальнейший план действий группы: пойдет она на уничтожение моста через Добасну или не пойдет. Все необходимое для сожжения моста диверсанты подгото­вили: с трудом, но привезли бочку смолы, выплавили из снарядов достаточное количество тола, даже припасли два мешка сухих смоляков. Но крайне необходим был бензин, и полицейский Банник обещал принести канистру. Командир считал, что больше ничего не потребуется, кроме устранения главной помехи.

Сразу за мостом, на высоком крутом берегу реки, стоит большой дом. От него начинается улица протянув­шаяся к базарной площади города. В одной половине дома находятся четверо гитлеровцев во главе с комен­дантом участка, в другой девятнадцать полицаев со сво­им начальником. Они-то и охраняют мост. Часовым воз­ле дома днем и ночью был кто-либо из полицейских, но с месяц назад комендант стал назначать на ночные де­журства и своих солдат. Метрах в четырехстах от до­ма расположен немецкий хозяйственный взвод, который подчиняется коменданту.

Бойкач знал: чтобы уничтожить мост, надо уничто­жить и этот дом, и его обитателей. Иначе поднимется тре­вога, и группе не уйти: вокруг открытое поле. Снимать часовых на мосту, делать ночной налет на дом Володя не решался и поэтому, после долгих поисков связался с Банником. Помог в этом старый Войтик из Марковщины: познакомил Бойкача с родственником полицая, а тот и устроил встречу.

В заранее условленное время из кустов на тропинку вышли двое полицейских. Командир насторожился: Бан­ник не знал, что Володя будет с группой, в прошлый раз они встретились один на один. Поэтому, когда полицей­ские подошли, Бойкач внимательно всмотрелся в глаза Банника. Но тот сегодня был весел и спокоен и прежде всего представил своего друга:

— Орлов.

— Ну и фамилия у тебя,— улыбнулся Бойкач.— Со­всем не подходит для службы в полиции.

Орлов покраснел, опустил глаза.