Виктория

– Значит, в горошек.

– Я знала, что ты так скажешь, – сказала Катерина, подошла к Виктории ближе и обняла ее за плечи. – Поэтому специально сказала так…

– Тебя не обманешь.

– Не первый год тебя знаю. В горошек – лучше!

– Согласна. В нем я себя чувствую изысканной и грациозной Одри Хепберн.

– Ты красивее.

– Я знаю.

Они захихикали.

– Скромница ты моя! – добавила Катерина.

– Еще какая… то ли ангел, то ли бес.

– Ты бес? Не смеши мой целюлит!

– Твой чего? Целюлит?

Они снова захихикали.

– Ты, Виктория, на вечеринки всех обворожишь, все в тебя влюбятся. Жаль, что Антона не будет рядом, – добавила Катерина.

– Мне тоже, – с грустью сказала Вика. – И ты не права, Катерин.

– В чем это я не права?

– Мы обворожим всех на вечеринке!

– Ты права. Правда… тут… в меня уже кое-кто влюбился.

– Тебе пришло письмо!? – воскликнула Виктория. – И ты весь день молчала!

– Тише. Пришло.

– Когда?

– Поговорим на улице. Хорошо?

– Хорошо, – прошептала она и ускользнула в кабинку.

Они вышли из магазина. Прошли Ярославскую улицу, повернули направо, вышли к неработающему фонтану. Сели на деревянные скамейки рядом с клубами без цветов.

– Письмо пришло сегодня утром. Белый конверт лежала в ящике. Я его раскрыла. Внутри были листок бумаги, исписанный корявым мужским почерком и небольшая открытка в виде сердца; на ней написано: «Я люблю тебя».

– От кого любовное письмо?

– Ты не поверишь! Я, по крайней мере, не верю! Это обман! Такие типы, как он, не влюбляется в таких безобразных девиц, как я.

– Не говори так! От кого, Катерина? – повторила вопрос Виктория.

– Я не хочу говорить… все равно ложь!

– От Валеры?

– Откуда ты… тебе староста сказал?

– Да.

– О боже! – вскликнула Катерина

– Когда он мне сказал о том, что Валера влюблен в тебя, я тоже вспомнила Господа Бога.

– И что же теперь делать?

– Письмо у тебя? – спросила Вика.

– Да. В сумочке, – Катерина открыла сумку и достала из нее письмо. – Вот оно.

– Можно?

– Еще спрашиваешь. – Катерина протянула любовное письмо Виктории. – Написано вроде бы искренне… хотя… как тут определишь, верно?

Виктория развернула листок бумаги и начала читать:

«Дорогая, Катерина!

Я писал это письмо, наверное, больше шести часов. Никогда не думал, что писать о своих искренних чувствах к человеку, которого любишь, так невыносимо тяжело. Я писал и вычеркивал. Снова писал, снова вычеркивал. Брал новый листок бумаги. И через некоторое время выбрасывал его, доставая новый. И после шести часов раздумий и душевных мук, я, наконец, понял, что я хочу написать тебе в этом письме.

Все просто…

… я люблю тебя, Катерина!

Ты мне, наверное, не веришь. Я все понимаю.

Поэтому, чтобы доказать тебе свою любовь и преданность, я приглашаю тебя на свидание. Сегодня в пять вечера. У литературного сквера. Сначала погуляем. Потом сходим в ресторан.

Если ты не придешь, я все пойму.

Если придешь, то я… буду счастлив.

Надеюсь, что до скорой встречи, Катерина.

Валера!».

Виктория закончила читать, посмотрела на часы – четыре часа дня – и сказала:

– Таким письмам лучше не доверять. Но ты еще успеешь во время придти на свидание.

– Что? Что ты сказала? – изумилась Катерина, посмотрев на подругу подозрительным, недоверчивым, детским взглядом, ищущий ответ, которого нет.

– Я сказала, что ты еще успеешь на свидание, – повторила Виктория.

– Но, Виктория, разве ты не понимаешь – это обман! Вместо возлюбленного принца на белом коне будет смех и издевательства каких-нибудь парней-весельчаков. Так и будет!

– А если нет?

– То, – Катерина замолчала. Она не знала, что ответить. Она была в замешательстве. – Ты уверена?

– Нет. Но тебе не кажется, что надо попробовать?

– Я просто не знаю.

– Пойдем домой. По дороге решим.

– Пойдем, – согласилась Катерина.

На огромное удивление Виктории Катерину не пришлось долго уговаривать идти на свидание.

Катерина вышла – точнее сказать, выбежала – из общежития только в пять минут шестого. А до литературного сквера еще идти, как минимум, семь-десять минут.

Виктория раньше времени начала переживать за подругу, за то, что лично подбила ее на весьма сомнительную встречу, на некий экстремальный прыжок через пропасть без страховки, где есть два выхода: либо жизнь, либо смерть.

А вдруг ее кавалер уже ушел, расценив пятнадцатиминутное опоздание как отказ от его предложения? А вдруг он не придет вообще? А вдруг это только злой и подлый розыгрыш каких-нибудь придурковатых олухов? А вдруг ей станет плохо от того, что ее снова предали, что над ней посмеялись, надругались, как над куклой без души и сердца, вырвав изнутри последнюю каплю достоинства и уважения?