Виктория

– Можно мне ее у тебя отобрать, Виктория?

– Конечно! – ответила Вика и подошла ближе к Антону.

– Поболтала? – спросил он.

– Ага. Все хорошо.

– Отлично.

– Тебе нравится вечеринка?

– Да. Очень.

Изрядно шатающийся Семен, уставший от быстрых танцев, выключил яркий свет, подошел к проигрывателю и включил спокойную музыку. «А я и не знал, как любовь может быть жестока» Киркорова. Юноши и девушки на какое-то мгновение оцепенели, услышав знакомы ритмы еще со школьной скамьи. Но потом юноши, не робея, стали приглашать девушек на медный танец, а те охотно соглашались.

– Можно пригласить Вас на медленный танец, на наш первый танец? – скромно спросил Антон у Виктории.

– Нужно, – ответила она и прижалась к нему.

Они закружили в медленном танце светлой любви, как два белых лебедя в чистом пруду среди обступивших бело-черных берез. Не осталось никого, словно все от легкого дуновения ветерка улетели, скрывшись в пелене облаков. Были только он и она. И танец, связывающих их тела воедино, делающий одной плотью. Танец, соединяющий два одиноких сердца. Они любили друг друга, прикасаясь друг другу, чувственно и нежно. Виктория заметила, как его руки дрожат, когда он медленно водил их по ее спине и шее. Она посмотрела в его сверкающие глаза и поцеловала, закрыв глаза. Ее внутренний мир погрузился в темноту, чтобы потом озарится разноцветной феерией цветов, феерией душевной безмятежности, которая граничила с неуловимым счастьем.

Виктория с неприкрытой ленцой открыла глаза и вернулась обратно, в реальность, в которой стоял Антон – ее свет, прорывающийся через синие грозовые облака, чтобы озарить ее путь.

Они снова целовались, соприкасаясь языками.

Когда спокойная мелодия сменилось на быструю и басистую, Антон предложил Виктории поднять на второй этаж, чтобы побыть наедине.

Она, не раздумывая, согласилась, предупредив Катерину, что они будут с Антоном наверх.

На второй этаж вела широкая лестница, обитая лакированным деревом.

Они, слегка пошатываясь, поднялись наверх, держась за перила, и зашли в первую попавшуюся комнату; она оказалось по-домашнему уютной спальной. Светло-голубые стены, ламинированный паркет, потолок обитый деревом. Двуспальная кровать, заправленная узорчатым пледом; рядом стоял черный крохотный столик. Поодаль, у стены, возвышался черный шкаф.

Они расположились на кровати, закрыв дверь. Виктория легла на спину. Они просто целовались.

– Я люблю тебя, – вдруг сказал Антон.

– Я тоже люблю тебя, – призналась Виктория.

– Я хочу тебя.

– И я хочу. Но боюсь, – встревожено сказала она, целуя его.

– Ничего не бойся, я буду нежен, любимая моя.

Больше слов не требовалось.

Она сняла с него белую рубашку и штаны, он с нее платья в горошек и колготки. Они забрались под легкое одеяло, чтобы не смущать друг друга своей природной ногатой.

Антон целовал Викторию в ее изысканную лебединую шею, приятно пахнущей земляникой, слегка касаясь языком. Он медленно, не спеша опускался ниже. Ее тело извивалось. То прогибалось, то опускалось. Поцеловал в ключицу. Провел языком по ложбинке ее упругих грудей. Снял черный лифчик. Выпуклые груди с розовыми сосками окутали взор возбужденного Антона. Он положил руку на них, а языком стал ласкать ее шершавые, окаменевшие соски. Виктория вскрикнула от блаженства. Он ласкал губами и одновременно языком ее упругий животик. Снимая трусики, он увидел густые черные волосы на лобке, которые вскружили ему голову.

Виктория позвала его к себе и шепнула ему на ушко «Я хочу тебя». Он медленно вошел в нее, ощущая теплоту и влагу.

По началу Виктории было больно, когда он в нее входил, но потом она полностью сосредоточилась и наконец, расслабился, ощутив незабываемые, совершенно новые наслаждения. С каждым простым, таким естественным движением, тактом, ее тело, словно расплывалась по кровати, исчезало подобно капельке на горячей поверхности плиты. Она оказалось в ирреальном мире, без четких границ, без привычных очертаний, без всего того, что она когда-то знала. Все расщепилось. Была лишь черная сфера, лишенная простых физических, химических законов, фаз. Сфера непередаваемого ощущения, в которой ее, то поднимало ввысь, заставляя стонать, то опускало вниз, заставляя кричать. Когда ее подняло на высшую отметку удовольствий, отчего она перестала даже дышать, ее душа на доли секунды вырвалась из оболочки.

Виктория открыла глаза, вернувшись с небес на землю. Она поняла, что все кончено. Антон, тяжело дыша, положил потную голову на ее грудь. Поблагодарил. И они уснули, проснувшись через час от того, что услышали чьи-то крики…

***

Элизабет и Домовой, не останавливаясь, бежали по темному туннелю пещеры, слыша, как за их спиной скребутся невидимые монстры (или это их страхи, гонимые черными тенями?), подбираясь все ближе и ближе.

К счастью в конце туннеля они увидели вместо тупика, вместо каменной стены, поросшей мхом, яркий дневной свет, проникающий через огромное отверстие в скале, ослепляющий их глаза, привыкшие к кромешной тьме.

– Мы спасены! – радостно закричала Элизабет.