Виленские коммунары

— Жэбы было чем споткать польской семи но­вы рок в польскем месьте... Але для тэго тшэба исть выпэндзать з мяста польскего агентув Москвы, пшэклёнтых большевикув...

Учитель гимназии посвящал всю лекцию великому исто­рическому моменту, который вот-вот должен наступить... Город вещего Мицкевича снова будет в польских руках... Но для этого нужно идти в легионеры, как шла, бывало, в легионы «млодзеж польска» защищать отечество...

Пани-шляхтянка из-под Вильно приводила сыночка-шляхтючонка к портному (на сей раз к еврею, ведь «свои» праздновали) и умоляла как можно скорее сшить ему военную форму — «встречать Новый год в польском городе, в польской одежде».

Ломоть хлеба, бутылка «вудки», папироска поднимали дух «борцам за польскую независимость», когда идей не хватало...

В костелах — службы, проповеди, благословения...

На митингах — горячие речи, призывы, истерики, слезы...

В «Польском национальном комитете», в «Страже крэсув» (Защите окраин) — деньги, пайки, инструкции, оружие...

***

Штаб польских вооруженных сил находился в Заречье, в доме Ганести, № 5. Ромусь Робейко бывал там. Туда же прикатили из Брудянишек два брата, двое славных Пстричек. Был там и какой-то сержант Холявский; возмож­но, что из свентянских Холявских, может быть, внук того самого пана Холявского, в мастерской которого мой отец работал учеником.

Пытался пробраться туда, разумеется, втихомолку от нас, и мой дядя Антоний Плахинский. Но когда мы случайно узнали об этом, он струхнул не на шутку... И клялся, чуть не присягал, что ходил туда только один раз, к Ромусю Ро­бейко.

— Предупредить мерзавца, чтобы больше не приставал к Юзе,— оправдывался он.— Чтобы, значит, больше и на порог в наш дом... растакая псяюха, гадина!

Обманывал, старый дурак. Бывал, конечно, и не раз. Да и не иначе, как для того, чтобы «поразведать», не найдется ли там и для него какой-нибудь «вакансии»...

Но испугался здорово. Мы с отцом не могли удержаться от смеха, когда он стал оправдываться, хотя нам и было противно за его поступок.

А он все клялся, что его туда и канатом не затянут.

— Что я там лучшее найду? — говорил он вроде бы простодушно.— Что я там лучшее найду? Слава богу, кусок хлеба за свою работу на Вороньей имею... (Все же его взяли в починочную сапожную мастерскую при клубе.)

Оружие польские организации доставали у немцев в неограниченном количестве — за согласие не мешать им вывозить как военное, так и гражданское имущество!

***

У рабочих же дела с вооружением обстояли иначе... Немецкое командование отказалось выдать оружие даже Советской милиции. Конечно, оно не было слепым и хорошо понимало, что под видом Советской милиции растет Красная гвардия...

И рабочие были вынуждены вооружаться сами, скупая оружие у немецких солдат нелегально и пряча у себя по домам.

Осенью виленская коммунистическая организация приступила к формированию своей Красной гвардии. Первое время, как я уже говорил, красногвардейцев было мало — небольшой отряд Рабочей милиции при клубе на Вороньей. В него входило немало русских, бежавших из немецкого плена, несколько немцев-спартаковцев; основной костяк составляли виленские рабочие: поляки, литовцы, белорусы, евреи.

Ко времени открытия Совета Рабочая милиция значи­тельно выросла и именовалась милицией Совета, или Советской милицией.

Пока не окрепли как следует, называли себя попроще, чтобы не очень колоть глаза немцам и полякам. Но на самом деле это была уже Красная гвардия.

Один ее отряд постоянно находился при клубе на Вороньей. Военной формы у красногвардейцев, разумеется, не было, они носили на левом рукаве красную повязку или вообще никаких отличительных знаков не имели.

Позднее организовались еще два отряда — на Порубанке и в Зверинце. Людей было мало... Немцы основательно выкачали из Вильно рабочую силу в Германию, на шахты. В городе почти не осталось физически сильных рабочих.

Оружие у немцев перед самым их отходом скупал для Вороньей товарищ Высоцкий, наш «фельдмаршал». В импе­риалистическую войну он имел чин не то поручика, не то прапорщика и хорошо знал военное дело. Теперь его познания весьма пригодились. Энергичный, с военной выправкой и решительными движениями, быстрым и сме­лым шагом, высокий, худощавый, темный шатен. Ему было лет двадцать восемь.

Вот все, что я знал и знаю теперь о моем тогдашнем «фельдмаршале»...

Он скупал у немцев даже пулеметы, а однажды вытор­говал и броневик! Жаль, что не перегнал его сразу на Воронью. Да кто мог знать, как обернется дело...

Товарищ Высоцкий возглавлял Порубанский отряд. Комендантом на Вороньей был товарищ Тарас.

Город разбили на районы.

Одним словом, готовились. Немцы вот-вот должны были уйти...

II

«НАКАНУНЕ ЧЕГО-ТО»