Вина

Тогда я не знал, что эта винтовка, которой я так по-мальчишески обрадовался, в самый критический момент жизни подведет меня.

Но это будет потом, а сейчас я бежал к окопам немцев, где уже шла рукопашная, и, припадая на колено, стрелял по выскакивающим из траншей врагам…

И опять был долгожданный вечер. Нас осталось совсем мало, просто единицы в каждой роте. И всех свели в одну роту, а командовать нами стал сам полковник Чурмаев, тот самый, которого так расхваливал в запасном полку майор-«покупатель». Куда он сгинул, тот бравый майор? Наверное, подался за новым пополнением, потому что теперь уже от полка осталась горстка измученных до крайнего предела людей. Но есть полковое знамя, жив наш командир, и, значит, существует боевая единица — 86-й гвардейский полк…

Я тогда впервые вблизи рассматривал нашего Чурмаева. Это был уже немолодой, но истинно военный человек. Про таких в армии говорят: военная косточка. Поджар, сух, но широк в груди и плечах. По годам ему, видно, за сорок, но выглядел он моложе, хотя бои и измотали его.

Помню, в этот же день остатки нашего полка отвели с передовой, чтобы мы хоть немного перевели дух. Расположились в километре-двух от линии фронта. Сидели в какой-то низине у дороги и ждали подводу с продуктами. Я лежал на траве рядом с ребятами, такими же потными, грязными, голодными, и перебирал в памяти эпизоды сегодняшнего дня…

И вдруг нас обстреляли. Полковник приказал покинуть низину и окопаться. Стреляли из ближайшего леска.

Я уже выкопал свой окоп и заметил: как только я поднимаюсь над ним, в меня стреляют. Вижу, бьет снайпер: уж очень кучно ложатся пули.

Метрах в двадцати ребята еще дорывали свои окопы, но там у них все спокойно, а за мною шла «охота». Я крикнул солдату, который был ближе всех ко мне:

— Николай, а ну посмотри в мою сторону. — И поднял над окопом свой вещмешок. И сразу пуля ударила перед бруствером и на меня сыпануло комьями земли.

— Будь осторожен, — предупредил меня Николай. — Снайпер пристрелял твой окоп.

Я лег на дно и больше не показывался: пусть снайпер забудет про меня. Но через какое-то время слышу, как мимо моего окопа пробежал солдат и вскрикнул. Я выглянул. Вижу, его срезал немец. Солдат лежит перед моим окопом, зовет на помощь. Я выскочил из своего укрытия и тут же почувствовал, как с головы слетела пилотка. Понял, что теперь стреляют по мне, да раздумывать некогда. Подхватил раненого и потащил его к лощине. Вдогонку нам свистят пули, но обошлось все удачно, мы скрылись в балке.

Там я осмотрел рану солдата: была повреждена нога ниже колена. Быстро разрезал ножом голенище, снял сапог и распорол залитую кровью штанину. Солдат стонал, никак не мог достать из нагрудного кармана перевязочный пакет. Я помог ему и перевязал ногу.

Рана сильно кровоточила, бинт быстро пропитывался кровью. Решил перетянуть ногу выше колена ремнем. Вижу, солдат потерял много крови. Наверно, задета вена. Стал кричать, звать санитаров. Когда они наконец пришли, я кинулся к своему окопу. Проскочил опять удачно и даже на ходу подхватил свою пилотку.

Опустился на дно окопа, хотел надеть пилотку, но заметил, что сбоку, у самой кромки, она разрезана, как бритвой. В порезе торчат мелкие ниточки. Рука моя невольно потянулась к виску: на этом месте было отверстие в пилотке. Дотронулся и сразу ощутил — висок побаливал как от ожога.

— Смотри, друг, куда попала пуля! — крикнул я Николаю и кинул в его окоп пилотку.

Тот долго молча рассматривал ее, а потом крикнул соседу и бросил ему пилотку. Только через полчаса моя пилотка вернулась ко мне. Снайпер больше не стрелял, видно, сменил позицию. А скоро пришла и долгожданная подвода с продуктами.

Полковник оставил двух бойцов для наблюдения и подал команду покинуть окопы. Мы опять спустились в лощину. Выдали хлеб и какие-то консервы. Сидим, закусываем, и слышу я, как полковник говорит:

— Вот же, товарищи, какие чудеса бывают на свете. — Все насторожились, слушают, а я понимаю, что это он обо мне говорит, и потихоньку пригнулся за спину Николая. Я не хотел этого разговора: как-то стыдно мне было, будто меня собирались незаслуженно похвалить.

Чурмаев огляделся, ища меня среди солдат.

— А где же Темин? Он живой?

— Живой, живой! — отодвинулся от меня Николай.

Командир полка поднялся, подошел ко мне, снял с моей головы пилотку и, показывая ее всем, сказал:

— Вот на каком малом расстоянии человек может быть от смерти. — И он просунул свои пальцы в отверстие в пилотке. — А все равно он остается жив. Ты, Темин, счастливый. Наверное, знаешь волшебное петушиное слово.

Все засмеялись. Улыбнулся и полковник, а потом, помолчав, твердо добавил:

— Раз так близко смерть от тебя прогулялась, ты обязательно уцелеешь… И будут у тебя дети. Ты для них эту пилотку сохрани. — Он как-то осторожно надел ее мне на голову и отошел от нас.

5