Винни Ковальский - гнус частного сыска (СИ)

- Мсье комиссар, - Винни Ковальский учтиво приложил ладонь к сердцу, - этот вопрос лучше задать Скотланд-Ярду, откуда мой друг уволился в прошлом году. Я думаю, вам не составит труда позвонить туда и справиться о нас.

- Будьте спокойны, позвоню и справлюсь, - ядовито сказал Лакан. - Только на вилле нет телефона, а покуда я съезжу в участок, будьте любезны посидеть в своей комнате под охраной жандарма. Заодно я получу ордер на обыск всех номеров на вилле, включая ваш. Посмотрим, как вы спрячете орудие убийства, не выходя из комнаты.

Английские постояльцы были ошеломлены таким поворотом событий.

- Господи! - ужаснулась Анджелина Вуд. - Вы же не могли на самом деле убить его?

- Честно признаться, я бы хотел, чтобы это был я, - кокетливо ответил Ковальский по-английски. - Но жаль, жаль...

- Вы спятили! - заявил полковник Кейн. - Лемке был английским подданным. Вас же могут экстрадировать в Англию, а тогда вас точно повесят!

- Душенька, вы осёл, - сквозь фальшивые зубы произнёс Ковальский и вновь перешёл на французский язык: - Monsieur le comissaire...

- Oui ? - откликнулся Лакан. Этот странный старикашка с подведёнными глазами и чёрной шапочкой на лысине начал его занимать - потому, что он был не настоящий англичанин, потому, что он говорил по-французски куда приличнее коренных жителей туманного Альбиона, но при этом излучал фантастическую придурь в концентрации, способной переангличанить любого англичанина. Если это был преступник, то либо совершенно невменяемый, либо необыкновенно хитрый.

- Мсье комиссар, - повторил Ковальский, - мне кажется, кое-какие сведения были упущены. Я готов показать под присягой, что видел мадемуазель Бэнкс и мадемуазель Вуд спускающимися вниз по лестнице после того, как вышел из кухни.

Его слова возымели неожиданное действие. Лиза бросилась на него, как разъярённая кошка.

- Скотина! - взвизгнула она. Раздался звучный хлопок. Взгляды всех присутствующих сосредоточились на Ковальском. Он стоял с мрачной улыбкой, опираясь на трость, и на его морщинистой щеке, с которой осыпалась пудра, горел малиновый след пощёчины.

- Какой темперамент, милочка, - спокойно заметил он. Комиссар поднял голову от записной книжки.

- Отлично, - саркастически проговорил он. - Но ведь вы не видели, чтобы они входили на кухню после вас?

- Не видел, - согласился Ковальский. - Но я не могу доказать и то, что они туда не входили.

- Прекрасно, - ещё суше отозвался Лакан. - В таком случае никто не выйдет с этой виллы вплоть до специального разрешения. Жандармов я поставлю у входа.

5.

Комиссар Лакан курил, сидя на выщербленных мраморных ступенях виллы "Розмарин". Он пытался обдумать сведения, свалившиеся на него в течение дня. Седовласый румяный англичанин действительно оказался отставным инспектором Скотланд-Ярда, и с очень хорошей репутацией. Что касается накрашенного психа со славянской фамилией, то о нём английская полиция также дала благоприятный отзыв, которому, однако, Лакан поверил меньше - так как в этом отзыве чувствовался душок сенсационности. Возможно, в прошлом у старика были какие-то заслуги, но сейчас он был явно не в себе, а его антисемитские выпады в адрес Лемке были подтверждены показаниями нескольких свидетелей. "Известно, какую гремучую смесь может дать комбинация психической болезни и шовинизма, - подумал комиссар, - Гитлера всем миром расхлёбывали до сорок пятого года".

Улик, однако, против Ковальского не было никаких. Зато поведение Лизы Бэнкс, набросившейся на него, получило объяснение. В комнате студенток обнаружилось первое издание "Улисса" Джойса 1922 года, которое хозяйка виллы опознала как принадлежавшее убитому Лемке. Лакан отдал приказ арестовать обеих за кражу, хотя Лиза и пыталась заверить его, что Анджелина невиновна. На повторном допросе в полиции студентки сознались, что Лиза украла книгу из комнаты Лемке, но обе по-прежнему отрицали причастность к убийству. В самом деле, жандармы перевернули на вилле всё вверх дном и даже спускались на верёвке в колодец, но орудие убийства так и не было найдено. Студенток, поскольку кража всё-таки имела место, оставили в следственной тюрьме до окончательного выяснения вопроса. У Лакана руки чесались арестовать и Ковальского, но в городском департаменте полиции ему намекнули, что чрезмерный энтузиазм в отношении иностранцев, тем более в отсутствие улик, грозит осложнениями. Волей-неволей комиссару пришлось ограничиться тем, что он взял с обитателей виллы подписку о невыезде, сняв охрану. И вот сейчас он снова приехал на виллу в надежде, что проглядел какие-то важные подробности - или что кто-то из постояльцев, не выдержав нервного напряжения, выдаст себя.