Виноградные грезы. Найти и потерять

– Ну, хорошо! Ладно! – Забрала личный дневник и отползла к подушкам. Скрестила ноги по-турецки, а я сел в кресло напротив. – Только… – Ари нервно мяла уголок тетради. – Стивен…

– Да, милая?

– Обещай, что потерпишь меня пару дней, – таким голосом можно просить дьявола сменить сторону, и тот без колебаний это сделает, – если после прочитанного я стану тебе противна… – Она звучала тише, бесцветнее. – Мне бы хотелось… перед тем, как…

Хотелось подойти к ней, но остался сидеть. Ей и так сложно собраться.

– Ари, ты хороший человек, – я вкладывал в слова всю мою любовь, – я никогда не буду осуждать тебя. Ты пыталась выжить. И станет легче, когда ты расскажешь. Немного, но станет.

Поколебавшись, она открыла тетрадь, с шумом втянула воздух, резко выдохнула, и приступила к чтению вслух, переводя русский язык на английский.

ЗАПИСИ ИЗ ДНЕВНИКА АРИ 2010–2013 Г.:

«Всем на меня плевать, я это знала. Но новость о выселении прозвучала неожиданно. Я ведь только заселилась… Посмотрела на календарь. Нет, пять месяцев прошло. И меня выгоняют из квартиры, деньги закончились… Что мне теперь делать?

В Чикаго тихо. Слишком тихо для города, о котором складывают криминальные легенды. Сижу на скамье в Миллениум-парке, напротив забавной скульптуры (она напоминает фасоль) и перечисляю причины, по которым пишу это. Старая привычка или интерес? Теперь моя жизнь непредсказуема.

Я приехала в Чикаго, сняла жилье. Гостиница обошлась бы дешевле, но я не собиралась выходить на улицу, и персонал бы подумал, что я умерла, вызвал полицию… Виза на исходе, и я стараюсь не попадаться копам.

В первый день я отправилась на шопинг – терапия же! – не думая, что деньгами Стивена следовало бы распорядиться разумнее, чем купить пару итальянских туфель и красивые платья. Развесила наряды по комнате, как героиня Ремарка [26]. Накупила украшений, заказывала еду из ресторанов… И пила портвейн: он не горький, как виски или коньяк, прожигает горло осторожно, ласково. Заботится обо мне. Хоть кто-то обо мне заботится».

«Если бы не удача, после концерта я бы так же сидела в аэропорту. При себе только личные вещи и разбитая надежда понравиться вокалисту Grape Dreams. Я бы не узнала, что такое любовь. Моя первая любовь.

О чем Стивен думал, когда решил дать мне деньги? Что я куплю на черном рынке новые документы? А где найти такой рынок? Или он решил, я уеду в Москву? А может, как я и сделала: потрачу их на ерунду? Нет. Он и не должен был думать обо мне. Он мне никто.

Когда я устану плакать? Не могу без Стивена. И когда пишу его имя, внутри снова и снова крошится разбитое сердце. Стивен. Стивен. Стив. Молю его о возвращении, потом проклинаю, через время надеюсь: он найдет меня, заберет, вновь полюбит…»

«Сегодня кто-то дал мне сотню. Я проснулась и увидела деньги. Впервые за последнее время поела нормально. Осталась в аэропорту, сдала вещи в камеру хранения. Сегодня заберу их и пойду в ломбард. Продам все, что возьмут, и отправлюсь на поиски жилья для бездомных. Я видела такое в кино. Мне должны помочь!»

«На меня смотрят, как на грязь. Раньше я жалела бездомных, но не помогала им. Теперь никто не помогает мне. Карма. Раньше я не беспокоилась о деньгах – они всегда были. В моей золотой клетке.

Я продала украшения, косметику, почти всю одежду и обувь. Самое смешное, дорогие итальянские туфли взять отказались – не поверили, что не подделка; толкнула какой-то идиотке за мизерные деньги, остальные шмотки ушли за полцены.

Жила в хостеле пару недель, старалась экономить, но деньги кончились. И я снова бездомная. Безработная. А виза на исходе. Забавно, что мысли о выживании притупляют остальные чувства. Не думаю о его зеленых глазах. Они мне снятся.

Хочу ли я вернуться домой? Позвонить родителям? Были мысли приехать, начать заново. Но… Отец точно сдаст меня в психушку после таких приключений. Поэтому о прошлой жизни я не вспоминаю, словно ее никогда и не было.

Чикаго – большой город. Много туристов, и легко затеряться в толпе. У одного из зевак я стащила карту для проезда в метро. Днем ищу работу, ночью катаюсь по станциям. Они не такие красивые, как московские, но вполне ничего: чисто, спокойно. Только холодно, а иногда страшно: вагоны прекращают ездить, и я остаюсь одна в темноте – надеяться, что сегодня меня не найдут и не выгонят.

Аэропорт далеко от города, а в ночлежках мне не понравилось: много бездомных, каждый желает занять место получше – борьба, а я к ней не приспособлена».

«Яркие огни. Алкоголь на кончике языка. Мужской крик. Стивен?

Вот и мой конец.

Тело ломило. Голова болела. Тогда я думала, что умираю. Я кричала, а кто-то ласково шептал: “Потерпи, малыш, станет легче”. Малыш… Ты, Стивен, так бы меня не назвал. Но я надеялась, рядом ты. Думала, сейчас пройду ад и попаду в рай, там будешь ты и мой умерший хомяк. Я думала… А потом увидела его лицо: щетина на подбородке, высокий лоб, серые глаза; они горели, нет – пылали. Если это смерть, она чертовски красива».