Виноградные грезы. Обрести и сохранить

Ее просьба дошла с опозданием. Когда я взглянул на пачку, Ари уже достала сигарету и прикуривала о старенькую зажигалку.

У меня скрутило внутренности, и я прислонился лицом к стене. Неприязнь, вызванная обращением Александра к дочери в кафе, перетекла в ненависть. Здесь какая-то ошибка. Подобное не может происходить в мире. Ари права – я не понимал. Как можно сделать такое со своим ребенком? Как можно перейти черту? И я не мог найти слов, чтобы поддержать Ари.

Мои костяшки побелели, а вены на запястьях заболели от напряжения. Я почувствовал, как из носа течет кровь. Вязкий металл. Заливает губы. Вот бы захлебнуться сейчас. Окрасить поганый мир в алый цвет. Мир не достоин света, раз такое происходит: родные отцы, вместо того чтобы защищать, ломают жизни своих дочерей.

– Подойди, любимый, – позвала Ари.

Я оттолкнулся от стены и выполнил ее просьбу. Ари встала и вытерла кровь с моей верхней губы, а ладонь – о свое бедро.

– Тебе противно смотреть на меня? – проследив за взглядом, тихо спросила Аристель. Ее голые ноги, трусики, короткая майка… На миг я увидел в миловидной девушке запуганного ребенка, у которого забрали детство.

– Ари, я…

– Меня каждый осудить может. – Она резко повысила голос, а я, согнув ватные конечности, рухнул на край постели. – Сама виновата в своих приключениях: переспала с малознакомым мужчиной на шесть лет старше нее, осталась в чужой стране, выбрала вариант стать отбросом общества. Ну не дурочка ли?

– Ари…

– Но как, скажи мне, я могла вернуться туда?! – воскликнула то ли с упреком, то ли с мольбой понять. – Ты видел его – порядочный, влиятельный. Мне бы никто не поверил!

– Я бы поверил.

Ари засмеялась и вновь похолодела. Ее большие глаза стали огромными, с паутинкой лопнувших красных сосудов.

– И что бы ты сделал? Что, Стивен?! Разбил ему лицо? Позвонил в полицию? Обратился к прессе? Я никому не нужна. Девица, которой скучно, обвиняет отца в домогательствах! Сразу бы замяли дело. Для таких людей, как мои родители, имидж – главное. Деньги – решают.

Ари замолчала. Я обнял ее за плечи. Содрогается, цепляясь за мои руки, хрипит. Так же она цеплялась за жизнь, за всевозможные шансы, только бы не видеть мучителя снова.

– Прости меня, – прошептал я, – прости. Нельзя было тебя отпускать.

Заботу и доверие – вот что я должен был дать взамен любви и преданности. Она, разрушенная внутри, отдавала мне свет, делилась сокровенным, дарила то, что ему не удалось отнять, то, что она берегла для меня.

– Не могла я вернуться. – Спустя много лет Ари высказывалась, слова лились из нее бурным потоком. – Опьяненная свободой, я, наверно, казалась безумной, даже когда притворялась «нормальной». Я не могла разобраться, что хорошо, а что плохо. Вела себя как чокнутая. И продолжаю вести. Боюсь остаться одна, боюсь принимать решения. У меня никогда не было выбора. – Она быстро заморгала. – Уехать на твой концерт – мое первое самостоятельное решение. Только мысль, что я далеко от него, дарила мне подобие свободы. И твоя любовь. Я видела, ты полюбил меня, я достойна быть любимой. Ты навсегда будешь тем первым, кого полюбила я.

Ари замолчала, позволяя мне переварить услышанное.

– Все кончилось, любимая. Все позади.

Она отстранилась, смотрела куда-то вниз.

– Извини за ложь и мою «загадочность». Я хотела рассказать, но боялась: ты откажешься от меня. А в притоне я быстро деградировала, остатки принципов скомкала и выбросила, это спасло меня. Я выжила. И я благодарна, что ты от меня не отказался.

На Аристель накатили воспоминания, я читал их на ее лице. Мой солнечный свет, ты никогда не была беззаботной богатой девочкой…

– Спасибо, что рассказала мне правду.

Ари дернула плечами. Замолчала.

Я испугался, что она больше ничего не скажет. Никогда.

Ари

Тишину, уютную, необходимую, портило тиканье часов. Я глубоко дышала; Стивен, кажется, не дышал вовсе. Он встал и направился к мини-бару в углу номера. Со скрипом открылась дверца. Загремели бутылки. Он вернулся с портвейном, прихватил два бокала.

– Странное чувство – держать эту историю внутри много лет и вот наконец рассказать. Тебе рассказать.

Могу только догадываться о мыслях в его голове. Насилие произошло со мной, и я не представляла реакцию человека, который не сталкивался с подобным. Не могла представить. Наверное, жутко. Пропадает чувство безопасности – мерзость всюду. Но суть в том, что мы, сломленные, не жертвы. Мы – выжившие.

– Твоей вины нет, Ари. – Он словно угадал ход моих мыслей. – Ты ни в чем не виновата. – Стивен наполнил бокалы и протянул мне один. – Легко рассуждать со стороны: «Иди в полицию». Но ты была ребенком. Запуганным. Одиноким. Ребенком.

Сжимая стекло бокала, я молчала. Стив перебирал вены на моем запястье. Незачем пить и забываться – напротив, хочу упорядочить в голове.

– Жалеешь, что рассказала?

– Я не хотела этого говорить. Ни тогда, ни сейчас. Пообещала себе ни с кем не обсуждать. С мужчиной, которого буду любить, – тем более.