Виноватый

Василь Кондратов (маткой был он) поднялся с земли, глянул на Алеся, стоявшего неподалеку в коротеньких чер­ных штанах, и зло крикнул ему два раза:

— Хоть из панов, да без штанов! Хоть из панов, да без штанов!

Дети стали полукругом и ждут, что будет дальше. Когда они впервые увидели на выгоне Алеся в коротких черных штанах, позавидовали ему и невзлюбили его. Алесь начал каждый день гонять на выгон свиней и учить детей разным, привезенным из города, играм, они увидели в нем хороше­го компаньона и стали самыми близкими его друзьями. Ва­силя они не любили. И сейчас их симпатии были на сто­роне Алеся. Эти симпатии усиливались еще и потому, что Алесь часто, как знали дети, страдал из-за Василя. Очень часто бывает, что Василь съест в кувшинах сметану и мате­ри скажет, что видел, как Алесь в кладовку лазил. Тогда мать наказывает Алеся.

Дети смотрят на Алеся и подмигивают ему. А он гля­нул на Василя, подошел к нему спиной и с улыбкой сказал:

— Хлопцы! Что это воняет так падлой? Вы не знаете?

Он поморщился.

— А-а! Это же клоп, вонючка рыжая, тут стоит! А я думал, что это воняет? Уй! Ну, и рыжий! На твоей голове блины можно без огня печь...

Дети захохотали, а Василь отошел немного в сторону и крикнул Алесю.

— Ничего!.. Подразнись вот, я маме скажу. Приехал, жрешь наше добро да еще смеяться будешь? Хорошо же! Мама тебе покажет!..

— Уй, как воняет! — кричали дети.— Уй, как воняет!

Василь пошел домой. Тогда дети опять посадили одно­го хлопца в кругу и стали ходить вокруг него с «маткой». «Маткой» избрали Алеся.

* * *

По полю наперегонки с ветром несутся белым густым облаком снежные метели. Им много простора в поле, ничто не удержит их. Низкие кусты ольшаника, поросшие над канавой возле шляха, засыпаны снегом, и чуть-чуть выгля­дывают из него отдельными голыми веточками их верши­ны. Метели несутся по полевым просторам, застилают бе­лизною густой горизонт и там, слившись в одно с белова­тыми снежными тучами, пропадают бесследно.

В стороне от поля, как только может охватить глаз, сто­ит густой стеной громадный бор. Мчатся метели полем до самого леса и, долетев до подножья высоких и густых сто­летних сосен, останавливаются, начинают кружить и тихо ложатся на наметанные уже возле леса белые сугробы. В лесу совсем тихо, нету ветра и кое-где торчат из-под тон­кого пласта снега маленькая веточка или сосновая шишка. А вверху над лесом высоко плывут сизые тучи, $ ними мчится ветер. Ветер налетает на лес, гудит в вершинах де­ревьев, сметает с них снег. Качаются сосны, плавает ввер­ху гул, и над лесом, словно дым, взвивается снег.

Недалеко от леса, на холме, стоит хата, в которой не­когда была клеть. Хата одним своим небольшим окном всматривается в даль, туда, где шлях, где видны белые кры­ши далеких хуторов.

Хата осенью только сложена, и усадьба совсем не ого­рожена. У хаты наметан высокий сугроб, это под снегом лежат бревна для строительства клети. За бревнами, даль­ше от леса, из жердей сделан сарай. Накрыт он еловыми лапками. А еще немного в сторону от сарая снежными бе­лыми бабами стоят два небольших стога. Стога выскублены снизу, и от этого кажется, что две толстые старые жен­щины завязли в снегу и застыли, не могут выбраться.

Снежные метели носятся по полю. Возле хаты кружит­ся снег, словно вулкан белый дымится. Ошалелый ветер разбегается в поле, захватывает целые горы снега, несет их и, натолкнувшись на одинокую в поле хатку, забрасы­вает ее снегом, наметает снег через щели в стеклах в хату, сыплет им сквозь дырки в крыше на чердак.

Снег лезет сквозь щели между жердями в сарай и колю­чим холодом обдает исхудавшую корову. Корова дрожит, отвернулась от яслей в сторону, откуда дует ветер, и пережевывает съеденную мешанину. У коровы глубоко впавшие худые бока. Она мягкими губами выбирает из-под ног, из навоза, неутоптапные соломины и подолгу переже­вывает их, дрожит от холода и потихоньку мычит. Рядом, за перегородкой, такая же, как и корова, худая мохнатая кобыла. Кобыла не хочет отходить от яслей. Она стала к ветру боком и достает из яслей сено. В сене камышинки, они щекочут кобыле ноздри. Кобыла губами разворачивает объеденные камышины, выбирает отдельные травинки и фыркает. На глазах у кобылы засох навоз. На хвосте и спи­не — снег. Время от времени она перестает искать в яслях, расставляет ноги и встряхивает всем телом, чтобы сбросить со спины снег и немного согреться. У нее тогда вяло обви­сает нижняя губа и тоже дрожит.

А ветер с метелями все более зло бросается на хату, на сарай, сыплет в сарай сквозь щели снег, застревает между жердями, рвется оттуда и, злой, жалобно свищет: у-ю-й-й-у...

У ворот стоит Никита. Он худой, оброс густой короткой бородой.