Виражи эскалации

И пока штурманский расчёт позволял большую часть времени поддерживать среднюю скорость двенадцать узлов, командир БЧ-5 «развлекался» тем, что на данный момент вывел котлы № 1, № 2 на профилактику, следуя на одном кормовом эшелоне.

Впрочем, каких-либо неисправностей или серьёзных капризов техники пока не выявилось. Объяснялось это скорей всего тем, что «Москву» к этому походу готовили с особым усердием, автоматику машинно-котельных установок специалисты СРЗ[276] отладили по высшему разряду, с учётом всего накопленного опыта эксплуатации, расписавшись в высоком качестве ремонта.

– Ну да благими бы пожеланиями, – отметит Скопин, выслушав текущий доклад стармеха.

* * *

Экватор миновали, как положено – с традиционным морским ритуалом. Процедура давно заиграна, но всякий раз доставляла какое-то не надоедающее удовольствие. Не избалованным развлечениями служивым, и тем более «срочникам», так и совсем в радость.

Понимая проблему перенаселённости корабля, довеском к жаре, экипажу в свободное время позволялись обоснованные вольности. Форма одежды для младшего личного состава обычно в жарких широтах и без того устанавливалась щадящая: брюки, голый торс (кроме заступающей вахты)… Старпом разрешил по «форме ноль» – в трусах.

В послеобеденное время на полётной палубе народ гонял мяч, загорал. В качестве импровизированного душа матросы обливались из пожарного шланга прямо на палубе.

Приятным подарком стал спрогнозированный метеослужбой корабля тропический ливень (прежде на загоризонтной РЛС углядели то, что явно претендовало на скопление тяжёлых дождевых облаков).

Пришлось, правда, сделать небольшое уклонение от генерального курса, накинув пару узлов, торопясь «въехать» в непогоду, пока та не прошла мимо, гонимая преобладающим пассатом.

Пополудни «трансляжка» захрипела, дежурный по кораблю объявил: «Всем свободным от вахт построиться на полётной палубе по большому сбору с банными принадлежностями!!

Сбегались. Кто уже бывал в тропиках, знал – в сланцах и с шампунями, кто-то с матросским (для морской воды) мылом и на беду в тропических тапках (скользких).

Крейсер уже вошёл в полосу порывистого ветра. Резко потемнело! Уже срывались отдельные капли… Кто-то из неуспевающих ещё слетал со шкафутов на полётку, когда оно как дало!! Ливневые потоки сплошной стеной!

Командир на это всё взирал со стороны, удивляясь, откуда только на ровной поверхности взлётно-посадочной площадки могли собираться такие обширные лужи – намыленный народ скользил, плюхался, с криками, ржачем, матом…

Не пройдёт и получаса, небо расчистится, снова засверкает солнце. Умытый дождём корабль, его палубы и надстройки быстро просохнут.

Капитан 1-го ранга Скопин будет пребывать в прекрасном расположении духа, всегда считая, что когда ты в море, на ходу, особенно если в «дальнем» (разумеется, когда оно по мирному времени), судовая жизнь входит в своё истинное русло. Каждый занят своим делом, в четырёхчасовом вахтенном ритме. И крейсер, точно живой организм, пусть и железный, успокаивался – шёл себе своим назначенным ходом, шумя котлами и турбинами машинного отделения, молотя винтами море, бодая форштевнем волны.

Для личного состава – суть обычных советских граждан, неискушённых заграницей, при всех тяготах флотских будней, подобное плавание было своего рода бесплатным круизом по тропическим морям.

Сам же он почти кайфовал: нет никакого адмирала за спиной и ты сам себе голова, несение службы отлажено, корабль в порядке, маршрут прописан, шлёпай себе – океаны, моря, иностранные порты…

Эта идиллия закончится нынешней ночью, когда его поднимут по срочной криптограмме с пометкой «Ракета».

* * *

Время было к «нолям»[277], Скопин сидел у себя, уже убрав под замок шифроблокноты и кодовую книжку. В пятизначных числах сообщения штаба флота будет значиться простой приказ: «Вскрыть секретный пакет»… тот, полученный перед самым выходом из Севастополя.

Не то чтобы он забыл о нём. Просто такие конверты могли пролежать в сейфе весь поход, так и не будучи распечатанными – мало ли что там и на какой чрезвычайный случай (так и не случившийся) в шатком равновесии «холодной войны».

Выключив «ночничок» над столиком и откинувшись на спинку кресла, каперанг посматривал через иллюминатор на слегка флюоресцирующий океан. Ожидая.

Было сказано «…пакет вскрыть в обязательном присутствии приставленного офицера Особого отдела».

Он и постучится вскоре, тоже получив по ВЧ-связи свои инициирующие инструкции. И молча, лишь кивнув со значением, расположится напротив. Выражение его лица, делано невозмутимое, будет свидетельствовать о том, что сотрудник госбезопасности прекрасно знает, о чём пойдёт речь, явно осведомлённый обо всём с самого начала. И теперь вот время «до особых предписаний» подошло.

Содержимое приказа Генштаба первоначально ввело Скопина в ступор. Вчитываясь в разъяснительные пункты под «шапкой» секретных грифов, сам не замечал, как кровь прилила к лицу. Сидел офигевший, переваривая.