Вирджиния Вулф: «моменты бытия»

После этого разговора Леонард впервые после долгого перерыва помечает в дневнике: «В. нездорова». И предупреждает о болезни жены Ванессу, которая в тот же день, 18 марта, во вторник, приезжает к Вулфам из Чарльстона. А по возвращении домой пишет сестре письмо – из тех, призывающих к здравому смыслу писем, которые по большей части либо бессмысленны, либо производят обратный эффект.

«Я всё думаю о нашей с тобой сегодняшней беседе, и мне кажется, что я выразилась недостаточно ясно. Ты должна быть разумной, то есть исходить из того, что мы с Леонардом судим о происходящем более здраво, чем ты. Верно, последнее время мы с тобой видимся редко, но я стала замечать, что у тебя усталый вид, и я уверена: если ты дашь себе отдых и не будешь ничего делать, то сама ощутишь, насколько ты переутомилась, и будешь рада немного перевести дух. Сейчас ты пребываешь в том состоянии, когда невозможно отдать себе отчет в происходящем, но в теперешней ситуации тебе ни в коем случае нельзя разболеться.

Что мы будем делать, если придут немцы, а ты превратишься в беспомощного инвалида? Что бы делала я последние три года, если б не твоя поддержка? Ты не понимаешь, насколько я от тебя завишу. Поэтому, пожалуйста, будь благоразумной. Делай то, что говорит тебе Леонард, и не скреби полы – пусть остаются грязными! И Леонард, и я всегда считались людьми разумными – положись на нас.

Твоя В.Б.

На днях позвоню узнать, как обстоят дела».

В воскресенье, 23 марта Вирджиния написала Ванессе ответное письмо; написала, но не отправила. Ответным, впрочем, его назвать трудно: никакой реакции на советы старшей сестры в нем не было; и по содержанию, и по тону оно было прощальным. Вирджиния, которая и раньше, и теперь лучше любых врачей знала, чту с ней происходит, пишет, что опять сходит с ума, что слышит голоса, что мысли у нее путаются. Леонард очень обо мне заботится, пишет она, пусть Ванесса передаст ему это. И пусть знает: она, Ванесса, и ее дети всегда очень много для Вирджинии значили. О том, что записка эта предсмертная, со всей очевидностью свидетельствует заключительная фраза:

«Я сражалась с болезнью, но больше не в силах».

За два дня до этого, 21 марта, Октавия Уилберфорс приезжает в «Обитель» к чаю, и они с Леонардом, когда Вирджиния выходит из-за стола, делятся друг с другом своими опасениями. Октавия готова осмотреть Вирджинию – но, как на беду, по возвращении из Родмелла в Брайтон простужается и несколько дней не встает с постели. Поэтому в Брайтон Леонард и Вирджиния, которая пусть и не сразу согласилась показаться Октавии, смогли приехать только спустя почти неделю, 27 марта.

Консультация не удалась. Вирджиния сразу же заявила, что с ней всё в полном порядке, что никакой врач ей не нужен и что отвечать на вопросы она не станет. И только после того, как Октавия пообещала ей, что не положит ее в лечебницу (новую суссекскую больницу в Брайтоне, где сама работает), и что единственным «лекарством» от болезни будет отдых от работы и, в самом крайнем случае, постельный режим, – больная согласилась дать себя осмотреть. И в конце концов призналась Октавии, что слышит голоса и боится, как бы опять не начались сверлящие головные боли. Больше же всего боится, что не сможет писать. Октавия нашлась и тут: вас ведь в прошлые разы удавалось поставить на ноги, успокоила она Вирджинию, – удастся и на этот раз; душевные травмы заживают ничуть не хуже физических.

Вирджинию эти слова вроде бы немного успокоили. И Леонарда, соответственно, тоже. Вулфы вернулись в Родмелл, а наутро, 28 марта (день выдался ясный, холодный), Вирджиния, как всегда, спустилась в свой «садовый кабинет», и, как обычно в это время, села писать. Но не роман, не статью и не рецензию, а письмо. Письмо Леонарду. Письмо Ванессе, как мы знаем, уже было написано пять дней назад.