Вирджиния Вулф: «моменты бытия»

В 11 утра она сказала Леонарду, что ей нужно повозиться на кухне, а потом, перед обедом, она выйдет прогуляться. Ответив жене, чтобы она с полчаса полежала перед прогулкой, Леонард уединился в кабинете. Луи видела, что Вирджиния опять направилась в садовый кабинет, вернулась в дом, поднялась в верхнюю гостиную и положила на камин два письма в синих конвертах: одно Ванессе, другое Леонарду. После чего надела зимнее пальто, взяла толстую палку (с которой, как когда-то сэр Лесли Стивен, ходила по округе по несколько миль в день), спустилась в сад, вышла за ограду и, миновав церковь, спустилась к реке. Возившиеся на берегу местные жители видели, как она направилась в сторону моста – ее обычный маршрут, и не обратили внимания, что, подойдя к реке, которая «неслась, торопилась»[219], она подобрала большой камень, сунула его в карман пальто и вошла в воду.

…Почти все биографии Вирджинии Вулф – а их десятки, и не только по-английски – кончаются одинаково. Письмом Вирджинии Леонарду. Выйдя среди дня из кабинета послушать новости, Леонард, узнав от служанки, что «миссис Вулф сказала, что скоро будет», обнаружил на камине два голубых конверта, на одном из которых значилось его имя.

Пока он дрожащими руками рвал конверт, а потом лихорадочно, перепрыгивая глазами со строчки на строчку, читал написанное, утопившуюся Вирджинию в наглухо застегнутом зимнем пальто с оттопыренным от камня карманом сильным течением несло под мост через Уз.

Вот это письмо:

«Дорогой, я чувствую, что снова схожу с ума. Я уверена в этом, как и в том, что повторения этого кошмара мы просто не вынесем. Я знаю, что больше уже никогда не приду в себя. Я опять слышу голоса и не могу сосредоточиться. Поэтому я собираюсь сделать то, что кажется мне единственно правильным. Ты подарил мне счастье, больше которого не бывает. Ты был для меня всем, всем во всех смыслах. Наверное, мы были самой счастливой парой на свете, пока не началась эта жуткая болезнь, с которой я не в силах больше бороться. Я знаю, что порчу тебе жизнь, что без меня ты смог бы работать. И ты будешь работать, я верю. Видишь, я даже простую записку – и ту уже не способна написать. Я не могу читать. Просто мне хотелось сказать, что именно тебе я обязана всем, что было хорошего в моей жизни. Ты был невероятно терпелив и удивительно добр. Мне хочется это сказать, хотя это и без того всем известно. Если кто-то и мог бы меня спасти, так только ты. Я потеряла всё, кроме уверенности в твоей доброте. Я не могу больше портить тебе жизнь. По-моему, мы с тобой были самыми счастливыми людьми на свете.

В.

»[220]

На оборотной стороне листа значилось:

«Уничтожь все мои бумаги».

Эпилог Жизнь после смерти

1

28 марта, час дня. Леонард у реки, в миле от моста. Находит на берегу следы Вирджинии, а в воде у берега – ее палку. Пытается извлечь палку из воды. Луи вызывает полицию. Полицейский и двое местных жителей, вооружившись веревками и баграми, заходят в воду по пояс; ныряют. Леонард мечется по берегу, заглядывает в разрушенный дом, который прозвали «Худо-бедно» (“Mad Misery”), – во время своих многочасовых прогулок Вирджиния не раз там сиживала. В этой развалюхе, по грустной иронии судьбы, когда-то жила старуха, которая, как и писательница, ходила с собакой и тоже утопилась.

28 марта, 15:00.

Из Чарльстона, как обычно в это время, приезжает Ванесса – она еще ничего не знает.

28 марта, 18:30.

Леонард возвращается домой. «Произошла ужасная беда», – сообщает он позвонившей ему Октавии Уилберфорс. Пишет письмо Вите Сэквилл-Уэст – хочет, чтобы о происшедшем она узнала от него, а не по радио или из газет.

29 марта.

Полиция продолжает обследовать речное дно. Леонард пишет письмо Джону Леманну. В «Монашескую обитель» приезжает Октавия Уилберфорс: «Только благодаря Вам она протянула так долго». Леонард плачет – первый раз за эти два дня.