Вирусы и эпидемии в истории мира. Прошлое, настоящее и будущее

Однако в конце 1990-х годов, когда было зарегистрировано менее дюжины известных случаев нБКЯ, сочетание страха и гнева подпитывало неопределенность^13-15,22-25. Возникшая паранойя привела в замешательство консервативное правительство Британии и нанесла огромный экономический ущерб, поскольку сотни тысяч коров были уничтожены по постановлению правительства; одновременно несколько стран запретили импорт британской говядины.

Так имелась ли или не имелась связь между БКЯ и коровьим бешенством? Роберт Уилл, член Британского национального подразделения по надзору за БКЯ, заявил: «Я считаю, что это новый феномен»²¹. Это утверждение было опровергнуто заверением британского правительства. Премьер-министр Великобритании, министры здравоохранения и сельского хозяйства, начальник медицинской службы и Консультативный комитет по губчатой энцефалопатии отрицали какое-либо увеличение заболеваемости БКЯ и отвергали свидетельства того, что коровье бешенство передается людям при употреблении британской говядины. Однако Джон Паттисон из консультативного комитета сказал: «Я не буду кормить говядиной [британской] моего внука». На деле, если опасность вообще признавалась, в то время она казалась сомнительной. В связи с таким небольшим количеством известных жертв и отсутствием надежных независимых данных^22-25, публичные дебаты быстро сосредоточились на неадекватном государственном урегулировании ситуации и манипулировании фактами в политических целях. То есть, когда выдвигались обвинения, назначенные правительством экспертные комитеты встречались в закрытом режиме, а затем раскрывали доказательства и делали выводы, обнародоваемые лишь в той степени и с предвзятостью, которые согласовывались с официальными лицами. На поверхность всплыли два основных вопроса. Первый был двояким: кто имеет доступ к данным, и противоречат ли государственные интересы и политический раскол с публикацией результатов научных испытаний? Второй вопрос вращался вокруг баланса между ранним обнародованием или публикацией данных, что, с одной стороны, ускорило бы понимание болезни, но, с другой, могло бы создать ненужную панику, если бы сведения безответственно подавалась средствами массовой информации.

Затем, в так называемом «Отчете Саутвуда» 1989 года, биолог Оксфордского университета Ричард Саутвуд предположил, что ГЭ КРС не представляет опасности для человека, хотя и рекомендовал провести дальнейшее исследование. Последующее наблюдение показало, что включение животного белка от овец со скрепи в коммерческий корм для крупного рогатого скота было источником заражения животных коровьим бешенством⁹. Причина была связана с изменениями в приготовлении кормов для крупного рогатого скота в конце 1970-х и 1980-х годов в Соединенном Королевстве, что позволило скрепи преодолеть межвидовой барьер и передаться от овец к коровам. Запрет на использование таких кормов в 1989 году был хорошей новостью, но противостоящей ей плохой новостью было эпидемиологическое доказательство того, что если болезнь снова преодолеет видовой барьер между коровами и человеком, то инкубационный период будет длиться, вероятно, 3–10 или более лет. Если все эти события действительно произошли, то случаи, зарегистрированные в 1996 году, могут представлять собой лишь верхушку айсберга. Поскольку зараженный скрепи корм не был запрещен до 1989 года, можно ожидать, что в ближайшие годы заболеваемость БКЯ в Соединенном Королевстве заметно возрастет. В альтернативном случае число заболевших БКЯ может оставаться низким, что укажет на спорадичность случаев БКЯ и отсутствие связи между новым вариантом БКЯ и коровьим бешенством. Несколько лет спустя исследователи сообщили о распределении и количественных оценках нБКЯ у клинически больных и бессимптомных людей^26-32. Примерно один на 2000 человек в Соединенном Королевстве мог быть заражен нБКЯ.