Висенна

"Если говорить о судьбе - да и думать о будущем хоть сколько-то всерьез" -- вздохнул Спарк -- "Так ведь и родителям тогда придется поменьше трепаться о шмотках, пиве да футболе... А кто ж такое занудство выдержит?"

-- Не знаю, как ты о судьбе, -- подал голос Ратин и тоже захрустел сеном, не хуже своего жеребца внизу, -- А судьба о тебе явно заботится. Вот, хотя бы, когда ХадХорд брали. Ты все не говоришь и не говоришь, а удивительно же: как ты уцелел на стене?

***

На рубленой стене постоялого двора Тигренок не заметил ничего необычного. Насторожили его приоткрытые - а не запертые, как стоило бы - ворота. И дыма над очагом не было - а холодно, должны топить постоянно.

Вместо дыма над крышами взлетела стайка ворон. Тигренок выругался, поняв, что двору конец. Дернул повод и направил коня к балке - по хорошо протоптанному следу. Прошло десятка два лошадей - насколько сын тысячника мог разобраться в отпечатках подков.

На дне овражка его поджидали. Двое верховых в чешуйчатой "караценовой" броне, которую носили северяне, подданые Великого Князя. Оружия они не доставали, и потому Тигренок тоже за саблей не полез. Но коня остановил поодаль.

-- Кто такой?

-- Сын великого тысячника, Виргенгаард Шаэррад Кориенталь. Назовитесь!

-- Госпожа Алиенора, дочь великого боярина Хмары, с сопровождением!

Тигренок опустил голову на левое плечо, а руку на эфес:

-- И который из вас... госпожа?

Такой попытки ограбления ему еще не встречалось.

Воины побагровели не сразу: не могли понять, за кого мальчишка их принял. Зато, когда сообразили, сабли рванули слаженно, и коней двинули разом.

-- Стоять! - звонко крикнули слева, прямо над ухом Тигренка. Сын тысячника и не хотел, а повернулся: голос принадлежал девушке.

Госпожа Алиенора выехала из-за поворота оврага:

-- Убрать оружие! Все! Ты, господин Шаэр...рад, тоже!

Мужчины остановили коней. Алиенора подогнала вороную кобылу, обернулась:

-- Лиса! Лисица! Где там тебя носит?!

-- За двором смотрю, как велено, -- обиженно отозвалась вторая девушка, -- Сами же приказали, госпожа... -- из-за поворота выступила рыжая кобыла, а на ней в мужском седле эта самая Лиса. "Рыжая ли?" -- подумал Тигренок, но Алиенора и служанка кутались в дорожные бурые плащи. Не то, что волосы - сложение оценить было трудно.

-- Примите мои извинения, -- сын тысячника прижал руку к груди и поклонился сперва боярышне, потом обоим стражникам:

-- Меня уже раз ободрать на этой дороге пробовали. А госпожи я сперва не увидел.

Одинаковым движением воины вбросили в одинаковые ножны одинаковые сабли.

-- Что на двор не заехал? - пробасил левый.

-- Боюсь, -- просто ответил Тигренок. - Дыма нет, ворота не заперты, вороны жируют. Там, видать, и живых уже нету.

-- Мертвых бояться нечего, -- отрезала Алиенора, -- Ночевка по морозу страшнее.

-- Не сожгли двор, вот что подозрительно, -- объяснил Тигренок, а воины согласно кивнули. - Ежели б просто перебили владельцев, так и хату с дымом - чего жалеть? А двор цел.

-- Думаешь, вернутся сюда?

Тигренок пожал плечами.

-- Госпоже надо согреться и умыться! - пискнула Лиса. Второй стражник повертел головой, рявкнул:

-- Ты знай, смотри за округой!

Обернулся к Тигренку:

-- Поехали, сын тысячника. Брат останется с женщинами, а мы посмотрим, что внутри.

Внутри оказалось гадко. Выжженная проплешина посреди двора, наскоро забросанная снегом: жгли трупы. Еще семь тел мерзкой гроздью обвесили колодезный журавль.

- Вашей госпоже такое видеть не стоит, -- выдавил Тигренок. - И воду из колодца тоже не надо брать - растопим снега.

Стражник выдернул нож, скатился с седла, махнул призывно: айда! Устремившись за ним, сын тысячника оказался сперва в конюшне - и готов был клясться: еще утром в ней стояли те десятки лошадей, что оставили следы через овраг, и дальше на север. Может, разбойники вернутся к вечеру; а может, просто не хотели выдавать себя огромным пожарищем, далеко видным в открытой степи.

Потом перешли в общий зал. Против ожидания, очаг не был загажен, а неподъемные лавки и стол - не сожжены. В левом, жилом крыле, двери комнат оказались выворочены, сундуки и половицы изломаны - ясно, искали тайники. На полу знакомые бурые пятна. Тигренок понял, что хозяев пытали и убивали именно здесь, сплюнул и пошел на двор.

Колодезного журавля опустили, веревку перерубил один из стражников - сын тысячника пока не различал братьев. Девушек проводили в общий зал, где боярышня не чинясь занялась очагом. Лиса побежала по двору набрать чистого снега. Один брат поднялся наверх - стоять на страже; и тотчас обнаружил на чердаке конюшни пролежанные в сене места возле двух нарочно устроенных щелей: смотреть на север и смотреть на юг.