Вишенки

– Кажись, пронесло, слава тебе Господи, – перекрестился, потом секунду-другую прислушивался к себе и вдруг произнёс:

– Кажись, и меня пронесло, итить твою в коромысло, как у плохого солдата перед боем. А тут после, – столкал недокрученную папиросу обратно в кисет, резво побежал за хлев, на ходу развязывая бечёвку на холщёвых штанах, шоркая лаптями по земле.

Последние зёрна овса бросили в землю, когда регулярные части уже преследовали отступающих повстанцев, как раз после Троицы.

Сначала через Вишенки прошли остатки отряда из Смоленской губернии. Следом по своим домам разбежались мужики с Вишенок, Борков, Слободы. И когда вечером кавалерийский эскадрон Красной армии вошёл в деревню, уже ничто не напоминало о том, что часть жителей поддерживала повстанцев.

– Ну-ка, скажи, батя, – к Щербичу, как старосте деревни, обратился командир эскадрона, не сходя с коня, – у тебя есть список, кто воевал против советской власти?

– С чего это? Я не приставлен следить за людьми.

– Это твоё упущение, – командир рукояткой нагайки коснулся плеча Макара Егоровича, пытаясь приподнять голову за подбородок. – И ты его сейчас исправишь, напишешь.

И тон, и само требование настолько обидно прозвучали для старосты, что его передёрнуло.

– Потрудитесь сойти с коня и разговаривать со мной как с должностным лицом! – еле сдерживая себя, произнёс Щербич, пристально глядя снизу вверх. – Я с вами коров не пас и собак не крестил, к счастью!

– Вот как ты разговариваешь с командиром Красной армии? – военный всё же соскочил с коня, передал повод ординарцу. – Та-ак! Ну-ка, ну-ка, говори дальше, недобитый буржуй!

Макар Егорович краем глаза видел, как вокруг них образовалась плотная толпа местных мужиков, чувствовал их молчаливую поддержку, готовность прийти на помощь. И понимал, что нельзя давать повод для лишнего конфликта. Стоило ему вот сейчас пойти на обострение, и неизвестно, чем это может закончиться. Поэтому попытался сгладить ситуацию.

– Вы меня простите, но я – хозяйственник, а не сыскное отделение. И ваше хамское обращение со мной может привести к нежелательным последствиям, вы это понимаете?

– Да ты никак грозить собрался? – командира понесло.

Только что вышедшему из боя, вкусившему победы, ему трудно было реально оценить реакцию местных жителей на своё поведение.

– Какое отношение ты имеешь вот к этим людям? – нагайка командира воткнулась в молчавшую толпу.

– Оскорбляя и унижая меня, вы опосредованно оскорбляете и унижаете моих подопечных, что единогласно избрали меня своим представителем, теперь вам понятно?

Только сейчас военный пристально вгляделся в толпу, увидел насупившиеся, напряжённые, решительные лица, однако остановить себя уже не мог, не позволяли гордость, апломб.

– Вы не понимаете, что вот таким хамским поведением отталкиваете от себя сторонников, приобретаете врагом. А оно вам надо? Может, вы и есть скрытый враг советской власти?

– Да, да… как ты посмел, меня, командира красного, революционного эскадрона?! – взмахнул плёткой над головой, как будто норовя ударить, перетянуть кого-то.

В это мгновение между ними встал Никита Кондратов, перехватил руку с плёткой.

– Погоди, командир! – заговорил негромко, но жёстко, с придыханием. – Ты тут свои бандитские законы не устанавливай, милок. Здесь многие прошли через армию, и что такое штык с винтарём в руках у русского солдата – знаем не понаслышке, знаем что по чём. За этим человеком стоит вся деревня, и не смотри на нас, что мы тихие. В тихом омуте, сам знаешь, что бывает. А ты думай, как лучше унести ноги, понятно я сказал? Мы же тебя не трогали, ты сам завёлся.

Наступила пауза, в которой каждая из сторон мысленно просчитывала свои шансы на успех.

– Вот видите, – Макар Егорович в очередной раз попытался погасить зарождавшийся конфликт. – Вы приобретаете врагов на чистом месте, а могли бы приобрести друзей. Так что учитесь вежливости, а испугать кого-то в Вишенках – пустая трата времени.

– Ну-ну! – командир повернулся, отыскал глазами ординарца с лошадьми. – Агеев! Ко мне!

И уже сидя в седле, решил оставить последнее слово за собой.

– Порубали бы вас, как капусту, субчики! Они ещё угрожать надумали.

Однако резко дёрнул за узду, выехал из толпы, и в тот же миг разнеслось над головами застывших мужиков:

– Эскадро-он! Рысью-у! За мной а-арш!

Щербич только теперь стал осознавать ту опасность, что мгновение назад нависла над деревней и которая удивительным образом разрешилась миром.

– А ты, Егорыч, ничего паря! – дед Прокоп восхищённо смотрел на Щербича, одобрительно качал головой. – Вот уж не думал, что ты лаяться умеешь, но как красиво, по-книжному, как пан Буглак. А я уж кулак раскачивал на всякий случай да вспоминал про винтарь.

– Расходитесь, чего собрались? – Макар Егорович устало вздохнул, направился в здание Совета. – Дурак у власти да ещё при оружии – это трагедия, – произнёс уже с крылечка, ни к кому конкретно не обращаясь.