Vita Nostra. Собирая осколки

Тоня застыла с остановившимся взглядом, с выпученными глазами – пугающее зрелище. Если не знать, чем именно она сейчас занимается. Портнов смотрел без интереса – а скольких студентов он повидал, подумал Пашка. Десять тысяч? Миллион? Сколько из них провалились на первом же зачете?!

– Достаточно. – Портнов положил поверх ведомости свой перстень. – Зачетку на стол. Четыре.

Тоня не сразу пришла в себя. Захлопала глазами, заулыбалась – и вдруг заплакала крупными, как горошины, слезами.

– Идите, идите. – Портнов расписался в ее зачетке. – Журавлева!

Пашка переглянулся с Артуром. Они привыкли быть первыми в списке. Артур любил порядок, Пашка любил систему. Теперь все шло наперекосяк, и Артур ведь не знает, что Пашка недоработал одно упражнение.

…А если бабушка останется в доме одна, когда дом загорится?!

Не загорится, сказал себе Пашка и сплел пальцы так, что сделалось больно. Я сдам. Я сдам. Почему он так долго нас не вызывает? Хотя бы Артура… Вот он, сидит, нервничает…

Аудитория пустела. Пашка чувствовал за своей спиной «почетных гостей». Интересно, что здесь делает Физрук? Кажется, ему невыносимо скучно, он вертится на стуле, и стул скрипит. Адель – сегодня у нее зимние духи, очень холодные. А эта сука… которой он сказал в глаза все, что думает… она станет свидетельницей его провала.

* * *

Сашка смотрела, прищурившись, как они сдают. Интересно, что в студенчестве у нее не было такого опыта. Она получала свою зачетку с автоматической пятеркой и выходила, и неизвестно, что хуже: сидеть в аудитории и ждать, когда тебя позовут, или сидеть снаружи и ждать однокурсников: кто сдаст? Кто провалится?

Очень хороший набор. Цельный, крепкий. Сашка поработала, и Костя поработал, да и эти ребята поработали честно, отличный первый семестр. Вот уже три пятерки, три четверки, причем заслуженных, с перспективой. Группа «Б», по словам Портнова, не хуже.

…Интересно, как близнецам Григорьевым удается так одинаково стричься? И ведь они не подгадывают заранее. Интуиция? Привычка? Сашка смотрела им в затылки и знала, что ни один не обернется.

Почему, почему все-таки их двое? Будь у Ярослава один сын – Сашка отыскала бы проекцию, потерянный осколок, волшебное Слово… А эти будто перетекают один в другого. Дополняют и отрицают один другого. И Павел очень нервничает. Чует, что не готов?

– Данилова, – сказал Портнов.

И встала девочка в комбинезоне как у летчика, с короткими волосами, торчащими на макушке, будто иголки.

* * *

Пашка закусил указательный палец. То же самое, тем же движением сделал Артур, сидящий через проход.

Пусть она будет твоя, мысленно взмолился Пашка. Пусть она выберет тебя на веки вечные. Только пусть сейчас она пройдет через эти проклятые упражнения, пусть она сдаст зачет!

Ева остановилась спиной к доске, лицом к аудитории. Совсем недавно она стояла вот так же, будто на эшафоте, а рядом стоял Пашка, и Портнов сообщил всей группе, что эти двое обречены.

– Выбирайте. – Портнов перетасовал задания на столе.

Ева посмотрела на Артура. Потом на Пашку. Потом опять на Артура.

– Не этих выбирайте. – Портнов ухмыльнулся. – Задания, будьте любезны.

Артур и Пашка вдохнули одновременно. Одновременно встали, готовые драться. Ева стояла у стола, глаза казались огромными – слезы накатили, как линзы.

– Стоп, – тихо сказал женский голос за спиной. – Идет зачет. Дисциплина, пожалуйста.

Артур и Пашка вернулись на место, не глядя друг на друга. Пусть только сдаст, подумал Пашка и почувствовал – будто услышал, – как Артур подумал то же самое.

Плача, давясь слезами, Ева взяла первый попавшийся листок и прочитала условие. В комнате было так тихо, что шорох снега за окном казался ураганом.

Ева повернулась лицом к Портнову, спиной к аудитории. В ее черных волосах, поднявшихся дыбом, прыгнула и погасла электрическая искра.

Шли минуты. Портнов смотрел Еве в лицо поверх очков, вертел в пальцах свой перстень. Пашка не видел, что происходит, Артур тоже, только искры в ее волосах становились гуще, трещали, в комнате запахло озоном…

– Достаточно, – сказал Портнов. – Зачетку на стол.

Ева будто не понимала, о чем ее спрашивают.

– Пять. – Портнов расписался в ведомости. – Какие же вы предсказуемые, а… люди, люди… бьешься тут, бьешься, а они люди… Девушка, зачетка у вас в правой руке.

Ева разжала ладонь. Портнов поймал зачетку, готовую соскользнуть со столешницы на пол, открыл на нужной странице, расписался.

– Идите отсюда, готовьтесь к философии.

Ева пошла к выходу и налетела на дверной косяк. Отступила и вышла заново, с высоко поднятой головой. Пашка и Артур проводили ее глазами. Пашка спросил себя: а где же радость? Запаздывает. Наверное, потому, что Пашка не успел поверить.

У Евы «пять» на зачете.

– Микоян, – сказал Портнов. Пашка очнулся; из всей группы «А» в аудитории остались он, Артур, Самвел и Эрвин. Портнов что же, оставил братьев Григорьевых «на десерт»?!

Самвел устал от ожидания, был неуверен в себе, попросил заменить задание. Портнов поглядел на него поверх стекол, и Самвел чуть не расплакался, как Ева; у Пашки было недоброе предчувствие, но Самвел кое-как справился.