Витязь

Подполковник Серов попросил меня остаться хотя бы ещё на пару дней, пока не прибудет подкрепление. Меня здесь больше ничего не держало: Таня вместе с госпиталем отправлялась в тыл, и я мог быть уверен, что она в относительной безопасности, да и дороги теперь оказались свободны. Но бросить людей в беде совесть не позволяла, так что я обещал, что останусь ещё на сутки. Засиживаться я тут тоже не мог: в Оханске сейчас моя помощь требовалась, как никогда.

Я попросил подобрать толковый экипаж, и подполковник Савин обещал сделать всё, что в его силах. До конца дня я собирался ознакомиться с новой машиной, наладить радиосвязь и обустроиться на позиции. Но первым делом я хотел попрощаться с Таней.

Раненые текли в госпиталь сплошным потоком. Атмосфера тут царила такая, что мне оставалось только поражаться тому, как Таня (да и весь остальной персонал) не сошла с ума от творящегося здесь ужаса. Еле-еле мне удалось оторвать её от дел.

Мы вышли на улицу. Таня выглядела измождённой. На лице её не отражалось никаких эмоций, даже красивые зелёные глаза как будто потеряли свой цвет. Таня достала пачку сигарет, закурила.

— Ты куришь? — удивился я.

— Так, нервы успокоить, — Таня поглядела куда-то мимо меня. — Рада, что с тобой всё хорошо. Бой был, да?

— Ещё какой! Еле отбились.

— Это хорошо, — сказала она почти равнодушно. — А нас в тыл отправляют. Подальше отсюда. Обещали ещё медсестёр прислать. Полегче будет. А ты всё? Домой?

— Ещё немного останусь. Помочь надо. Людей не хватает. Враг может продолжить наступление в любую минуту.

— Да, конечно… — закивала Таня.

— Ты спала сегодня? — спросил я, вглядываясь в её потухшие глаза.

— Разумеется… Три часа кажется…

— Тебе нельзя так сильно себя загонять.

— Я пытаюсь, — отстранённо произнесла Таня, выпуская клубы дыма. — Но как тут иначе? Говорю: скоро полегче станет.

— Просто береги себя, — я взял её за плечи. — И не слишком усердствуй с врачебными чарами. Они тоже выматывают, будь здоров.

— И ты тоже береги себя, — она попыталась улыбнуться. В глазах её читалась печаль. Да и мне взгрустнулось от осознания грядущего расставания. Но теперь у неё свой путь, и я не в праве ей мешать. Я обнял Таню и поцеловал в голову.

— Может быть, повезёт, увидимся ещё, — сказал я.

— Хорошо бы…

Так мы и разошлись каждый своей дорогой: она отправилась дальше лечить раненых, а я — обедать. Война войной, как говорится, а обед по расписанию.

Мы сидели в горнице с офицерами и обсуждали шансы на успех в грядущей битве. Многие из присутствующих, в том числе подполковник Серов, были уверены, что наступление задержится. Заморозки никак не приходили, фронтовые дороги развезло, так что никто и не рассчитывал на скорое возобновление боевых действий. И всё же близость крупных сил противника, его успехи в наступлении, а так же отсутствие у нас серьёзной обороны порождало тревогу. Офицеры сетовали на устаревшее оружие и снаряжение (так, например, в императорской армии даже касок не было до сих пор), на нехватку амуниции, на перебои со снабжением.

Нас прервали. Вначале вбежал денщик подполковника Серова, сообщил, что в село въехала колонна бронемашин с гербами Барятинских. А очень скоро явился статный гладко выбритый мужчина в элегантной серо-зелёной шинели и светло-зелёном кепи. Пуговицы блестели позолотой, на правом рукаве красовалась неизвестная мне нашивка, а на кепи и воротнике — гербы. Их я сразу узнал — гербы Барятинских.

— Добрый день, господа и приятного аппетита, — учтиво поздоровался он. — Позвольте представиться, десятник Тихонов. Я представляю род бояр Барятинских. Они желают говорить с вами.

— Ну раз желают, пускай говорят, — подполковник Серов вытер рот салфеткой. — Приглашайте.

Десятник удалился, а через пять минут вернулся, с ним были двое. Один — лет чуть больше тридцати, с густыми усами, переходящими в бакенбарды, второй — молодой человек, едва ли старше меня. Они были одеты в чёрные двубортные шинели с позолоченными пуговицами и папахи.

— Христофор Степанович Барятинский — тысячник, командующий семнадцатым батальоном, — представил старшего десятник Тихонов. — Евгений Фёдорович Барятинский — заместитель командующего семнадцатым батальоном, — это был младший.

Офицеры встали. Оба подполковника и один из поручиков сделали полупоклон (это значило, что они были дворянами), остальные поклонились в пояс. Я же продолжил сидеть. Во-первых, я не знал, как приветствовать равных себе, во-вторых, не было никакого желания расшаркиваться перед своими врагами.

Оба носителя боярской фамилии уставились на меня с негодованием, но оно быстро сменилось удивлением.

— Вот так встреча! — воскликнул младший. — Мишка! Брат! Ты-то откуда здесь?

«Брат? Это мой брат?! — подумал я в недоумении. — Да какого хрена?»

Глава 21

Когда я услышал о приезде Барятинских, понял, что, скорее всего, придётся столкнуться со знакомыми (но не мне, а Михаилу) лицами. Но брат… Это уже было слишком. И что я мог сказать ему? Он же, наверняка, знал меня, как облупленного. А я его первый раз видел.

Я поднялся. Брат протянул мне руку и, крепко пожав, хлопнул по плечу.