Витязь

«Заметил-таки, — подумал я. — Наблюдательный».

— Сделаю всё, что в моих силах, — заверил я.

Как и планировалось, трофейный танк мы замаскировали в лесополосе за основными огневыми позициями пехоты. Мне выделили девять человек экипажа, в том числе артиллеристов и пулемётчиков, которые хорошо знали своё дело, так что теперь мы могли встретить неприятеля во всеоружии. Была только одна проблема (если не считать общего бедственного положения). Снарядов к обеим пушкам у нас оставалось не так уж много, а пополнить боезапас возможным не представлялось по причине зарубежного происхождения орудий.

Работа в поле кипела. Солдаты копали траншею. Им помогал небольшой полевой экскаватор, предназначенный для рытья окопов и прочих земляных укреплений.

Во второй половине дня разыгралась воздушная битва. В небе над нами летели бипланы, стрекоча пулемётами. Две эскадрильи боролись за превосходство в небе, которое сейчас могло сыграть решающее значение. А вдали, не смолкая ни на минуту, ухали гаубицы.

Техника Барятинских заняла улицы села. По здешним меркам это были довольно современные колёсные бронеавтомобили со сварной бронёй, расположенной под наклоном. Вооружение их составляли либо крупнокалиберные пулемёты, либо мелкокалиберные орудия, либо и то и другое одновременно. Правда, как и старые модели, они по-прежнему имели высокий профиль. Вооружение у боярских наёмников тоже оказалось самое современное.

После ужина я отправился в отведённую мне избу. За последние дни я сильно устал и теперь хотел отдохнуть в нормальных человеческих условиях, а не в сыром окопе.

Я сидел за столом и зашивал шинель. Постиранный сюртук сушился над печью. В углу стояла германская магазинная винтовка, которую я нашёл из трофеев. Германская портупея с подсумками, нагрудный патронташ и кожаная танкистская куртка лежали на лавке.

Постучались, я крикнул, чтобы входили.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась статная фигура брата. Он вошёл в горницу, осмотрелся, скептически хмыкнул.

— Что, Мишка, как поживаешь? — спросил Евгений, располагаясь на стуле напротив и кладя на стол папаху. — А это твоё логово? У тебя слуги, что ли, нет? — он кивнув на шинель, которую я зашивал.

— Нет, я не взял своих, — ответил я. — Приехал сюда инкогнито, лишнего внимания привлекать не хотел.

— Так попросил бы, чтоб солдата приставили. Ты чего? Тебя прям не узнать.

— Многое изменилось.

— Я вижу, — согласился Василий. — Мы-то вообще думали, что ты погиб. А оно вон как. Ошибка, должно быть. Слушай, поговорить хотел… Я всё понимаю: ты теперь в другом роду, мы тебя изгнали и ты, наверное, обиду на нас держишь, да ещё и ссора эта с Птахиными внесла разлад. Но почему бы не забыть старые дрязги? Ты ведь знаешь: я всегда к тебе хорошо относился. И будь моя воля, никогда бы не изгнал. Но таковы обычаи, и тут ничего не поделаешь, — Василий как-то виновато улыбнулся. Речь его звучала вполне искренне.

— Я не держу на тебя обиды, — я решил не растекаться мыслью по древу, дабы не сморозить какую-нибудь глупость; я ведь так мало знал о своём прошлом. — Но ты тоже пойми: дед наш убил матушку и хотел убить меня. Как мне после этого доверять Барятинским?

— Не пори чушь, — сказал Евгений серьёзно. — Это кто тебе наплёл? Птахины? Они и не такого наговорят, чтобы с тебя нами в конец рассорить. Матушка померла от сердечного приступа, Ярослав Всеволодович тут ни при чём.

— Нет, её убили. И ты прекрасно знаешь, почему.

— Слушай, Миха, я тебе вот что скажу: эту байку придумали Бобриковы, чтобы натравить на нас Птахиных. А те, как бараны, поверили и развязали с нами войну. Знаю: Птахины тебя приютили, взяли на службу, но это не значит, что не надо теперь думать своей головой. В общем, не надо напраслину возводить.

— Ну а зачем тогда Василий Дмитриевич хотел убить меня?

— Да не может быть такого! Погоди… — Евгений был в замешательстве. — Его же Птахины в Арзамасе порешили. Так?

— Я сам с ним сражался, практически один на один. Его не Птахины убили, а я — собственными руками в честной схватке. И намерения его были однозначны: он явился, чтобы прикончить меня. Только получилось всё наоборот.

Вести эти заставили брата задуматься.

— Мне сложно в это поверить… — сказал он. — Но зачем он хотел убить тебя?

— У деда спроси.

— Если так… — Евгений замялся. — Я не ведаю, какой у вас с Ярославом Всеволодовичем произошёл конфликт, только я к нему никакого отношения не имею. Надеюсь, ты не думаешь, что я к этому причастен?

— Я не знаю, что думать и кому верить, — признался я. — Последнее время меня окружает слишком много врагов.

— В любом случае, три дня назад император издал указ, запрещающий родам враждовать меж собой, пока не закончится война. А значит, придётся мириться, — простодушно улыбнулся Евгений. — Так расскажешь, наконец, какого лешего тут забыл? Тебя род воевать отправил?

— Прибыл по личному делу, — коротко ответил я. — Потом пришлось помочь людям в сражении. Вот и затянуло.