Витязь

— Как поживаешь? Не ожидал тебя тут увидеть, — произнёс он, растянув рот в улыбке. — Чего молчишь, словно язык проглотил? Ну ничего, вечером поболтаем. Сейчас нам с Христофором Степановичем кое-какие вопросы нужно уладить. Дела, сам понимаешь.

— Дело прежде всего, — я пожал руку Христофору Степановичу. Кто он такой, я понятия не имел, да и брат не объяснил. Наверное, мне должно было быть известно.

— Итак, — заговорил Христофор Степанович начальствующим тоном. Он даже не извинился за прерванную трапезу, только узнал, кто здесь старший офицер, и сразу приступил к делу. — Нас попросили отправить свои подразделения на это участок. Будем, значит, сотрудничать. Опиши обстановку, подполковник.

Серов посмотрел с прищуром на гостя и проговорил:

— Тогда пройдёмте в штаб внизу. Тут, как видите, трапезная.

В тоне подполковника чувствовалось недовольство фамильярным поведением гостей. С первых же слов я ощутил напряжение между двумя командующими. Подполковника я мог понять. Он и Христофор Степанович находились в равных должностях, но Барятинский вёл себя так, как и все бояре в кругу простолюдинов — с ощущением собственного неоспоримого превосходства.

— Пройдёмте, — согласился Христофор Степанович. — Только поскорее. У нас ещё много дел.

Подполковник Серов, его начальник штаба, заместитель, ну и я, само собой, спустились в подклет вместе с Барятинскими и десятником Тихоновым. В помещении за стеной сидели радисты, двое штабных за столиком в углу шуршали бумагами. Мы подошли к большому столу посреди комнаты с разложенной на нём картой, на которой карандашами разных цветов была нанесена куча условных обозначений. Подполковник лаконично и сухо объяснил ситуацию на фронте и рассказал о минувшем сражении.

— Где командир полка? — спросил Христофор Степанович.

Серов на карте показал деревню в четырёх вёрстах отсюда, где находился штаб полка.

— Разреженная оборона, — заметил командующий наёмным батальоном. — Слишком разреженная.

— Что поделать, — развёл руками Серов. — Людей не хватает. К тому же, мы — резерв. Никто не рассчитывал, что нам придётся принимать на себя главный удар. Какими силами вы обладаете и кому подчиняетесь?

— Стрелковый батальон с пулемётной ротой, две бронеавтомобильные роты, одна танковая рота, один броненосец, две батареи тяжёлых гаубиц и пятеро старших дружинников, включая нас с Евгением. Бронемашины уже здесь, стрелки в пути. Остальная техника должна подойти на днях. Приказы мы получаем от ставки верховного командования.

— И как же нам координировать действия? — поинтересовался подполковник.

— Договоримся, — Христофор Степанович склонился над картой, внимательно изучая местность. — Мы займём вот этот лес, в перемычке между двумя батальонами. Тут никого нет? Вот и отлично. Бронетехника останется в селе на крайний случай. Связь будем держать через моего заместителя, — Христофор Степанович кивнул на десятника. — Ему сообщите вашу частоту и всё, что полагается.

— Этот лес труднопроходим, и целый батальон там ни к чему, — возразил подполковник. — Нам требуется укрепить фронт вот здесь, в полях. Сюда ударят крупные силы, а нас очень мало, многие солдаты деморализованы. Не хватает времени, чтобы вырыть достаточное количество окопов. Я бы предложил разместиться на этом участке, — Серов провёл карандашом линию. — А зачем машинам стоять в селе? Сколько у вас пушечных броневиков? Нам необходима вся доступная артиллерия.

— Не суетись, — осадил его Христофор Степанович. — Ни сегодня, ни завтра вас атаковать никто не станет, а потом подойдут ваши части. Хочешь, чтобы мои солдаты в грязи ковырялись? Это исключено. Они не землекопы, а воины. Мы будем держать лес — я так решил. И технику понапрасну гробить не дам. Нужны будут — скажете.

— Тут вообще-то война идёт, — заметил подполковник. — Или вы привели броневики, чтобы любоваться на них? Чем вражеские танки встречать будем?

— Какие танки? Кто тебе танки по такой грязи поведёт? С первыми заморозками пойдут, не ранее. В случае необходимости наши машины вступят в бой, но гонять технику без надобности не собираюсь. Казённую гоняй, — грозно поглядел на подполковника Христофор Степанович. — Так что занимайся своими делами, а в наши нос не суй.

— Что ж, тогда буду решать этот вопрос через высшее командование, — заявил Серов. — Так мы много не навоюем.

— Делай, что хочешь, меня это не касается, — завершил разговор Христофор Степанович.

— Следует усилить наиболее уязвимые участки, где возможен удар вражеской бронетехники, — поддержал я подполковника. — А ваши споры выглядят довольно странно в сложившихся обстоятельствах. Мы делаем общее дело, и если задача требует…

— А ты здесь кто? — повернулся ко мне Христофор Степанович. — Кто тебе разрешил говорить?

Произнёс он это столь обыденными тоном, будто спрашивал, сколько времени. Я в осадок выпал от такого обращения.

— Вы что-то имеете против? — поинтересовался я.

— Ты — изгнанный. Кто тебе позволил раскрывать рот?

— Должно быть, вы не в курсе, что я принят в другую семью?