Витязь

— По личному, говоришь? — Евгений ехидно прищурился. — И кто она? Подожди… Дай угадаю. Медсестра какая-нибудь, так? Или… кухарка? Хотя нет, мелковато для тебя. В общем, выкладывай давай, что за роковая женщина заставила тебя под пули лезть?

— Говорю же, лично дело, — отрезал я.

— Блин, Мишка, да что с тобой сегодня?! — изумился Евгений. — Честно, не узнаю. Тебя не контузило случаем?

— Война меняет людей.

— Я за тебя беспокоиться начинаю… Не, ну не хочешь — не говори. А мы под Березино стоим. Когда враг в тыл зашёл, нас попросили контратаковать. Разбили их наголову. А потом — сюда сразу. А Ярослав Всеволодович, между прочим, тоже тут, на фронте. Он в штабе, в Березино. Нас с Христофором послали к вам. Ещё трое скоро прибудут. Но ты их, наверное, не знаешь: они не из Нижнего.

— Будем надеяться, что ваше присутствие не окажется бесполезным, — сказал я, вспомнив о просьбе подполковника Серова. — А то вы, похоже, собрались в лесу отсиживаться, а всю технику — в тылу мариновать.

— Да ты хоть знаешь, во сколько она роду обошлась? — воскликнул Евгений. — Это — самые современные машины. И в грязи их топить? Не собираемся мы отсиживаться, за кого ты нас принимаешь? Я и сам драться хочу. Но Христофор Степанович решил так. Ему виднее: он — человек опытный.

— И всё же ты намекни ему как-нибудь ненавязчиво, что его действия попахивают глупостью.

— Не, брат, это ты загнул!

— Или хочешь всё самое интересное пропустить? — я, кажется, нащупал слабую сторону оппонента. — Вы же там ничего не увидите, и подраться не получится как следует. А машины нужны на передовой. В посёлке от них проку мало. Их там вражеская артиллерия уничтожит в два счёта, если посёлок начнут обстреливать. И толку? Лучше в лесополосе замаскировать и окопать хорошо. Тогда они дольше продержатся.

— Думаешь? — посмотрел на меня с недоверием Евгений. — Так и быть, скажу Христофору.

— Только не сболтни, что я это передал.

Мы побеседовали ещё немного. Точнее, говорил Евгений, а я слушал, боясь ляпнуть лишнего. Брату так и не удалось меня разговорить, и он, слегка опечаленный таким исходом беседы, попрощался и ушёл.

А я остался в тяжёлых раздумьях. Если старик Барятинский в ставке, он как пить дать узнает о моём местонахождении в самое короткое время. И что тогда мне делать? Что он предпримет? Снова попытается меня убить? Я даже не сомневался в этом. В общем, задерживаться тут было нельзя. Если не случится непредвиденных обстоятельств, завтра же надо ехать обратно в Оханск. Там я ощущал себя в большей безопасности.

С этими мыслями я и уснул, надеялся хорошо отдохнуть после двух тяжёлых дней. Но этот стратегический план не осуществился: ночью меня разбудил надрывный вой сирены, возвещающий воздушную тревогу.

Глава 22

Натянув штаны и накинув шинель, я схватил винтовку с портупеей и выскочил на улицу. Возле штаба выла сирена, возвещая о воздушном налёте. В небо били два прожектора, грохотали зенитные пулемёты.

Я сбежал в погреб, вход в который находился за пределами избы. Едва закрыл за собой дверь, как наверху загрохотало; земля задрожала, с потолка посыпалась пыль.

Бомбёжка продолжалась недолго. Как только взрывы смолкли, я выбрался на поверхность. В нос ударил запах дыма. Несколько изб горели, освещая ночь рыжим заревом. Но мой дом, к счастью, не пострадал: судя по огненным всполохам, основная часть бомб упала севернее центра села.

Вернувшись домой, я надел жилетку, и поверх — трофейную танкистскую кожанку и портупею. Взял винтовку. На часах было четыре утра. Я отправился в штаб. Изба, где располагались штаб и офицерская трапезная, тоже не пострадала, а вот один из домов, в котором ещё вчера находился госпиталь, разметало взрывом бомбы, и теперь вокруг тлели обломки брёвен.

В штабе уже собрались офицеры. Едва я вошёл, подполковник Серов огорошил вестью: вражеская армия начала наступление. В трёх вёрстах к югу отсюда уже завязался бой.

Получив нужные указания, я побежал к своему танку. В деревне царила суета, солдаты тушили пожары, на окраине горел раскуроченный броневик. Однако огневые позиции не пострадали: ни на траншею, ни в лесок за ней с замаскированными пулемётами и техникой не упало ни одной бомбы. Тут было тихо, если не считать доносящиеся с юга звуки винтовочной пальбы. Как и сказал подполковник, там уже началось сражение.

Чёрная громада танка покоилась среди деревьев, обложенная нарубленными ветками. Экипаж был на местах. Через боковой люк я забрался в башню.

— Доложить обстановку, — приказал я старшему унтер-офицеру — наводчика башенного орудия, который замещал меня в моё отсутствие.

— Повреждений нет, экипаж не пострадал, к бою готовы, — отрапортовал унтер-офицер. — Ждём указаний.

— Поступило сообщение об атаке противника, — я устроился на круглом командирском стуле. — Глядите в оба. Германцы могут напасть в любую минуту.

Я прильнул к перископу, но ничего не увидел. Никаких ПНВ и инфракрасных подсветок тут не было и в помине. А фары включать я не хотел, дабы не демаскировать себя раньше времени.

— Бомбёжка сильная была? — спросил я.