Витязь

Выжили не все. Не хватало пулемётчика, а ещё два бойца были ранены осколками, но несильно. Одного я отправил в перевязочный пункт. Второй сказал, что и так повоюет: ему попал в ногу мелкий кусок брони.

Мы прождали минут десять. Дым валил из люков, но танк не взрывался. Тогда я решил разведать обстановку: поставив энергетическую защиту, подбежал к открытому бортовому люку и залез внутрь. Дым щипал глаза и драл лёгкие. Оказалось, горел котёл. Кое-как я нащупал огнетушитель и потушил пламя в кормовой части танка. Отъездились. Теперь эта махина самостоятельно с места не сдвинется.

В голове мутило от дыма. Отдышавшись, я осмотрел танк. Снаряд попал под углом в борт и пробил его рядом с пулемётом, пролетел через котёл и вышел с другой стороны. Боеукладка, к счастью не пострадала. А вот пулемётчика буквально разорвало на куски, нижняя половина его тела лежала у пулемёта, одна рука оказалась возле котла, другая — в носовой части. Пришлось вытаскивать…

В небе с нашей стороны показались бомбардировщики — большие железные бипланы. Они летели над полем боя, а из-за леса на другом конце застрочили вражеские зенитки. Один из самолётов начал терять высоту и упал за горизонтом, другой рухнул прямо в поле. Остальные сбросили бомбы, развернулись и благополучно улетели обратно.

Мы вновь забрались на свои места. Я прильнул к перископу. Вражеская армия находилась уже совсем близко: не более версты отделяло её от траншеи. Артиллерия с обеих сторон замолкла, теперь стреляли только пушки броневиков. Я приказал открыть огонь из пулемётов, а башенное орудие мы навели на танк, который полз слева. Первым же выстрелом повредили ходовую, и тот остановился. Его боковая пушка повернулась к нам. За дульной вспышкой удара не последовало: противник промахнулся. Мы выстрелили ещё раз, всадив снаряд прямо в борт возле орудия. Но нам не повезло: снаряд отрикошетил.

Пехота противника перестраивалась: отдельные разреженные ряды начали сбиваться в одну густую цепь. Пулемётный и винтовочный огонь косил солдат, но те продолжали наступать, стреляя на ходу. Как я и предполагал, остатки наших войск бежали прочь из траншеи ещё до того, как враг достиг её. Кто-то бросал оружие и поднимал руки вверх.

А я был полностью сосредоточен на дуэли с танком противника. Он снова выстрелил в нас. Болванка угодила в гусеницу. Мы пальнули в ответ и попали в башню рядом с орудием — орудие замолкло. Остались две пулемётные башенки, они продолжали стрелять. Левее двигался ещё один танк, но он остановился и загорелся подбитый ещё кем-то. На нас теперь шли только два шагохода.

— Окружают! — крикнули снизу. Я повернул перископ: и правда, среди деревьев виднелись серые шинели. Обходили они нас как раз с той стороны, с которой мы лишились пулемёта.

— Шрапнелью, по ближайшим! — скомандовал я. Загремел затвор орудия, поглощая очередной снаряд, который полетел в сторону набегающего врага. Снаряд разорвался среди деревьев, срубая ветви и вражескую пехоту. Застрочил башенный пулемёт. Противник залёг. Тут его было значительно труднее достать: в лесу солдаты могли много где укрыться.

Грохнула нижняя пушка, накрыв несколько человек, лезущих через траншею. Застрочил пулемёт по левому борту: с той стороны нас тоже обходили.

Удар. Снова дымом наполнился салон.

— Водителя убили! — крикнули снизу.

Я посмотрел на заряжающего. Он обмяк и сполз по стенке. Было непонятно, что с ним. Унтер-офицер выругался. Его рукав был в крови.

— Сможешь зарядить? — спросил я, судорожно выискивая того, кто стрелял по нам.

— Будет исполнено! — крикнул унтер-офицер, он дотянулся до крепления, извлекая снаряд. — Последний бронебойный!

— Хорошо. Тогда не торопись. Никому не стрелять, — крикнул я. — Пусть думают, что мы уничтожены. Ждём, когда подойдут ближе.

Танк наш молчал, а я осматривал местность. Внезапно для меня самого мы оказались в кольце вражеской пехоты. Бойцы в серых шинелях осторожно приближались к нам. Того, кто стрелял, я тоже заметил: высокий, двухбашенный танк стоял в поле, в паре вёрст от нас. Я показал цель унтер-офицеру:

— Надо поразить. Только очень быстро и точно.

— Сделаем, — мрачно произнёс унтер-офицер.

А вражеская пехота подошла уже совсем близко.

— Огонь из всех орудий! — крикнул я.

Оставшиеся пулемёты бешено застрекотали. Одновременно начала двигаться башня, поворачиваясь в направлении цели. Вражеский танк выстрелил в нас. Снаряд лязгнул о броню — рикошет. Унтер-офицер навёл орудие и тоже выстрелил. Неприятельская машина загорелась. А наши пулемёты в это время косили пехоту, которая подступала со всех сторон. Попав под обстрел, солдаты залегли или бросились обратно к укрытиям.

— Патроны заканчиваются! — крикнул курсовой пулемётчик.

— Отвоевались, — буркнул я себе под нос, и громко приказал: — Патроны экономить! Стрелять только при зрительном контакте.