Витязь специального назначения

 Акеле достался крепкий гнедой жеребец лет примерно пяти. Был, конечно, у него опыт в верховой езде, даже как-то раз помогал объезжать, отделавшись всего лишь сме­шением пяти поясничных позвонков. Но, в общем, взгромоздился он на своего Росинанта довольно уверенно, опять привыкая смотреть на землю с высоты конской спины.

 Что же касается Барса, то его восползание на спину каурой кобылки живо напомнил Акеле одну забавную выдержку из петровских законов.

 --Андрюха, слышал, что по этому поводу Пётр Первый в Воинском Уставе писал?

 --И что же?

 --"Офицерам полков пехотных в расположении кавалерийских частей верхом появляться запрет кладу, ибо своею посадкою гнусной, яко собака на заборе сидя, вызывают смех среди нижних чинов, что чести офицерской не способствует".

 --Лапидарно сказано. Где вычитал, в оригинале?

 --Вы мне бессовестно льстите. Да нет, конечно. У Бушкова. В "Пиранье", по-моему.

 Кавалькада, тем временем, уже выезжала из села. Ей сопутствовал "греческий хор" довольных нежданному развлечению "шариков" и "тузиков".

 --Мысь, -- окликнул Акела старого воина, -- надо в оба глядеть, что-то не понравился мне вчерашний гусляр...

 --Похож на подсыла от татей, -- пожал плечами наёмник, -- так мы всегда в оба глядим, так что какая, в жопу, разница, подсыл он или нет?

 --Резонно.

 Переправа на двух больших лодках заняла часа два, включая сюда и те полчаса, в течение которых Жила безбожно торговался с перевозчиками. Выгрузившись, они прове­рили груз и двинулись дальше по узкой лесной дороге.

 Копыта коней мягко стукали по свежей грунтовке, ещё чуть влажноватой от ночной росы. Лучи солнца ещё не заглянули сюда - сплошная стена деревьев, вплотную подсту­пающих к дороге, закрывала её от света почти до самого полдня. Лес в основном был хвойным. Дорогу сумрачно охраняли старые тёмные ели. Под их сенью люди чувствовали себя довольно неуютно. Акеле вспомнилась поговорка: "В сосновом лесу веселиться, в берёзовом Богу молиться, в еловом с тоски удавиться".

 Давиться, конечно, не наш стиль, но обстановочка действительно мрачноватая. Так и тянет оглянуться назад, какое-то тягостное чувство, словно под наблюдением. А может, это не только чувство?

 --Барс, -- тихонько окликнул он друга, -- ты ничего такого не чувствуешь?

 --Есть такое дело, -- признался тот, -- по-моему, мы не одни. Не зря меня этот трактирный вокалист насторожил.

 --Я тоже почему-то сразу про него подумал.

 --Глюк на двоих - это реальность.

 --Сам придумал? -- заинтересованно спросил Акела друга.

 --Сам.

 --Класс.

 ...Солнце стояло высоко, время близилось к обеду. Уже устали ноги и болела задница. Отвыкшее от верховой езды тело нытьём в пояснице напоминало, что сорок пять не есть двадцать, это хозяин что-то напутал, по своему обыкновению. Самое поганое, что клятый неспешный аллюр дико укачивал -- от мелькающего однообразия стволов в глаза хоть спички вставляй.

 Однообразие кончилось внезапно. Перед едущим впереди конём Малыша на дорогу из кустов вышел давешний менестрель. Конь, всхрапнув, остановился. Встали и осталь­ные.

 --Люди добрые, помогите сироте кто, чем может, -- воззвал певец.

 --С такой мордой здоровой побираться не стыдно? - отозвался Малыш, -- что, видать, пением не обогател, так на большую дорогу вышел? Пропусти.

 --Вот так вот и живу, каждый так и норовит горемычного обидеть, -- грустно отозвался "попрошайка". Сделав шаг навстречу, он хотел поймать лошадь Малыша под уздцы, но не на того напал. Охранник дал коню шенкеля, натянув поводья. Жеребец взвился на дыбы, певун проворно отскочил и громко свистнул.

 --Вперёд! -- крикнул Барс, но было уже поздно. Собственно, шансов уйти не было, с самого начала. Малыш покатился с седла со стрелой в плече. Охранники мгновенно замк­нули кольцо, обнажив мечи и встав вокруг Жилы с дочерью. На дорогу выскочили вооружённые люди. Один, два, три... семеро! Плюс этот долбанный ашуг, черти б его взяли.... Не так уж плохо, если бы не самострелы в руках у всех семи, взведённые и держащие их всех под прицелом.

 Ещё несколько татей выломились из кустов с мечами и секирами в руках, считать стало некогда, да и бессмысленно. Уже кошке ясно, что влипли по самое "не балуйся" - слишком неравны были силы.

 --Мужики, -- мирно сказал певец, -- хотите - верьте, хотите, -- нет, но мне до товаров ваших и даже до девицы-красы дела нет. Совсем. Пусть вот эти два витязя останутся, -- он кивнул на Барса с Акелой, -- а вы езжайте с миром.

 Немая сцена. Все с удивлением посмотрели сначала на разбойника, потом на друзей. Как если бы сексуальный маньяк, выловив в тёмном переулке вожделенную девст­венницу, робко попросил автограф и коснуться губами затянутой в печатку ручки.

 Впрочем, на удивление - секунда, столько же на рефлексии. Расчёт прост - спасённых больше, чем оставшихся, чай, не бином Ньютона. Обычное в нашей суровой профессии дело -- "следую своим курсом".

 --Парня перевяжи и два часа ни одна морда не шевелится, пока обоз не уйдёт подальше, -- спокойно сказал главарю Акела.

 --Идёт, -- моментально согласился тот, -- Коновал, живо!