Витязь в овечьей шкуре

— Ну да, — удивился он. — Генрих даже показывал следователю всю мою обувь.

— Так вот. Светлые ботинки пропали.

— Это которые светлые? С длинными шнурками? Кстати, а где они могут быть?

— Я не знаю, папа, я у тебя спрашиваю.

Было заметно, что девушка сильно расстроена.

— Но если они пропали, — сердито ответил Покровский, — почему Генрих промолчал?

— Может, он и не промолчал! — возразила Марина, и они с отцом уставились друг на друга.

— Ты что, лазила по дому и считала мои ботинки? Марина! — укоризненно воскликнул он. — Лучшего времени не нашлось? Все-таки у нас гости.

— Тебя могут обвинить в убийстве! — выпалила она. — И все твои гости разбегутся!

В ее голосе послышались истерические интонации. Наташа, которой было неловко так долго топтаться рядом с ними, отошла в уголок. Прямо голова кругом идет от всего того, что удалось сегодня узнать! Кстати: остался час до полуночи. Скоро эконом выскользнет из дома… Словно подслушав ее мысли, Генрих появился из кухни и отозвал Покровского в сторону.

— Андрей Алексеич, пока народ тут пляшет да поет, я бы отлучился часика на два-три? У тетки день рождения, хочу заехать, у нее там тоже.., банкет. Ты же знаешь, она недалеко, так что я быстро обернусь. И насчет порядка не беспокойся — к утру все будет чистенько.

— Да поезжай, конечно! — разрешил Покровский. — Что ты спрашиваешься?

— Положено — вот и спрашиваюсь, — добродушно проворчал Генрих.

«Надо будет перед сном все-все записать на бумаге», — решила Наташа и тут же вспомнила, что ни ручки, ни бумаги у нее с собой нет. Зато письменные принадлежности есть в кабинете, и лучше запастись ими сейчас. Она выскользнула в коридор, прошла через библиотеку в кабинет и, подойдя к столу, за которым работала, протянула руку к стопке бумаги. И сразу услышала шаги — в библиотеку кто-то вошел.

"Вдруг это Покровский? — на одну секунду представила себе Наташа. — Летние сумерки, прохладный воздух, занавеска плещется в окне… Он подойдет и обнимет меня, и… А может, это убийца?

Он видел, как я подслушивала под окнами, и решил, что я слишком много знаю. Сейчас он войдет, тонко усмехнется и…"

Неизвестный в кабинет не пошел, а остался в библиотеке. Стараясь не дышать, Наташа стала придвигаться к двери крохотными мышиными шажками. Взглянула в щель одним глазом и увидела, что в кресле перед журнальным столиком сидит аспирант Коля Лесников. Перед ним лежит чистый стандартный лист, Коля смотрит на него и в тяжких раздумьях щелкает ручкой. Лицо у него грустное, безо всякого следа ухмылки, с которой, как ей казалось, он вообще не расстается.

Наташа затаила дыхание, от всего сердца надеясь, что проглоченный ею кусок утки не вступит в конфликт с жареными баклажанами, и ее желудок не заворчит, как водопровод.

Лесников еще некоторое время предавался безмолвной скорби, потом наклонился и начал что-то писать на листе бумаги. Судя по его физиономии, это было никак не меньше, чем любовное или предсмертное письмо. "Что, если парень решил покончить с собой прямо «средь шумного бала»? — испугалась Наташа. — Вдруг он и есть убийца? Раскаялся и решил расставить все точки над "Ы"

Наконец, отбросив ручку в сторону. Лесников встал, взял лист, отставил подальше от глаз и с невыразимой печалью прочел написанное. «Все, — обреченно подумала Наташа. — Сейчас пойдет вешаться. А письмо, интересно, куда денет?» По всей видимости, аспирант задумался о том же самом — куда он денет письмо. Повертел головой, потом увидел пепельницу, придвинул ее поближе и, скомкав лист до размеров теннисного мячика, положил в нее. Достал зажигалку и поднес к бумаге. И только она начала заниматься, как голосок Марины донесся из коридора:

— Коля! Ты здесь?

Лесников сунул зажигалку в карман и выскочил из библиотеки с такой скоростью, будто за ним черти гнались. Наташа тоже выскочила из своего убежища и грудью бросилась на медленно разгорающийся костер. Сбив пламя, она завладела бумажкой, отчаянно радуясь, что пострадал только край, и все, что написано, можно без труда прочесть. В нетерпении развернула она лист и удивленно моргнула.

Перед ней было вовсе не прощальное письмо.

Несколько раз с абзаца Коля Лесников написал следующее:

«Изобретение Лесникова и братьев Покровских».

«Николай Лесников, Андрей и Вадим Покровские».

«Изобретение братьев Покровских. (Идея Николая Лесникова)».

И так далее, в том же духе. «Ах ты боже мой! — Наташа прижала писульку к груди. — Неужели эти типы стырили у аспиранта идею суперфильтра? Да-да, я же слышала, что так бывает! Маститые и именитые на самом деле выезжают на хребте молодых, талантливых и никому не известных. Черт побери, да у аспиранта на Покровского зуб! Что, если он провернул дельце с отравленным кофе, рассчитывая засадить кандидата наук на долгие годы?»

Мысль о том, что Андрея подставили, уже приходила Наташе в голову. Только до сих пор она полагала, что его подставили случайно, ненамеренно.