Витязи морей

А. С. Грейг, много сделавший для Черноморского флота, был в то время уже человеком расшатанного здоровья, чем и объяснялась вялость его действий во время войны; поэтому в конце 1833 года он был отозван в Петербург с назначением членом государственного совета, а его место занял Лазарев, почти двадцать лет потом руководивший вверенным ему флотом и подготовивший его для геройских подвигов Синопа и Севастополя.

IV

Адмирал Грейг, сын знаменитого моряка времен Екатерины II, был выдающимся командиром флота, но при нем случилось событие, которое и вызвало не одно заседание комитета по делам Черноморского флота, о чем говорилось выше, и назначение в этот флот Лазарева, — это так называемый «чумной бунт» севастопольских матросов в 1830 году.

«Бунт» был вызван вопиющими злоупотреблениями военных чиновников в отношении матросов и их семейств, живших главным образом на Корабельной слободке. Николай I расправился с восставшими против произвола его чиновников необыкновенно жестоко, однако следствие по этому делу показало даже ему, что при Грейге не только военные чиновники высшего ранга, но даже и врачи морского госпиталя безнаказанно творили бесчинства.

Таким образом, Лазареву при его назначении вменялось в обязанность подтянуть администрацию Севастополя, а заодно и командный состав флота. И адмирал Лазарев действительно «подтянул» черноморцев, действуя при этом не мерами строгости, а личным примером: он и не мог не подтягивать, так как сам стоял очень высоко, обаяние же его было огромно.

Прежде всего, у Лазарева, как у очень темпераментного, талантливого человека, была способность угадывать и открывать таланты и привязывать их к себе. Так он угадал, открыл и привязал к себе и Нахимова, и Корнилова, и Истомина, и многих других.

Наблюдая, например, на «Азове» юного мичмана Корнилова, Лазарев угадал в нем незаурядного моряка, и это в то время, как сам Корнилов, подверженный морской болезни, решил уже бросить службу во флоте и выйти в отставку.

Зайдя однажды в каюту к Корнилову, Лазарев застал своего младшего офицера за чтением какого-то французского романа. Подобные же романы лежали во множестве всюду на полках каюты.

— Вы совсем не то читаете, что вам надобно читать! — сказал Лазарев, взял из рук Корнилова книжку и выкинул ее через люк в море («Азов» шел в то время из Портсмута в Архипелаг).

— А что же мне надобно читать? — спросил мичман своего командира.

— Это я сейчас принесу вам, — сказал Лазарев и действительно принес из своей каюты французские и английские книги по морским вопросам.

Так был отвоеван им для морской службы будущий блестящий защитник Севастополя.

Лазарев был наделен не только огромной любовью к морю, но еще и не меньшей заразительностью этой любви.

Он, сам спортсмен, сумел вселить дух спортсменства в среду своих подчиненных, когда стал командиром Черноморского флота и портов. Никто лучше его не мог управляться с парусами, и никто лучше его не мог научить этому других.

На учениях, которые очень часто производил он в море, ни одна фальшь не могла ни на одном судне укрыться от его знаменитой зрительной трубы, а каждое учение обыкновенно оканчивал он гонками, причем с флагманскими кораблями состязались тут на совершенно равных правах всевозможные тендеры, люгеры и прочие совсем мелкие суда, и в конечном итоге какой-нибудь лихой мичман мог при этом торжествовать над капитаном 1 ранга.

Эти частые соревнования, естественно, развивали во всех и действительное знание всех мелочей морского быта, и находчивость, и отвагу — вообще возводили службу на степень искусства, — что же касалось практического применения способностей и знаний, то возможность этого доставлялась крейсерством и блокадной службой у берегов Кавказа и частым участием в военных действиях там, имевших целью поддержать отряды пехоты и кавалерии.

Признанным результатом деятельности Лазарева как командира Черноморского флота явилось то, что флот этот шел впереди Балтийского во всех отношениях: там был и лучший командный состав, и лучшее вооружение судов, и неугасающий боевой дух офицеров и команд… Из Севастополя шли новшества в Кронштадт, а не наоборот, — так было при Лазареве.

С его именем связано и устройство севастопольского адмиралтейства, имевшего задачей перевооружение флота, когда паровой двигатель придет окончательно на смену парусу.

Лазарев положил много труда и на укрепление Севастополя со стороны моря. Под его неослабным надзором строились Александровская, Константиновская, Михайловская и Павловская батареи, сделавшие из Севастополя неприступную морскую крепость. Черноморский флот при Лазареве стал не только хозяином Черного моря, он получил еще от него и вполне законное чувство задора, сознание своей силы, единодушие в желании выступить в защиту этих своих хозяйских прав против каждого, кому вздумалось бы посягать на них.

Лазарев не дожил до Синопского боя — он умер в 1851 году от рака желудка, — но подготовил экипажи судов к победе при Синопе бесспорно он, и в этом был вполне прав Нахимов; он же воспитал и защитников Севастополя.