Витькины небеса. Жить ради Победы

      А, ну всё понятно теперь! Так бы сразу и сказали, что БРИГАДМИЛ – это бывший ОСОМУР! Кто же у нас не знает про легендарное Общество Содействия Органам Милиции и Уголовного Розыска? Непонятно только, чем же им старое привычное слуху название не угодило? Как оказалось, новое название было сокращением от Бригад содействия рабоче-крестьянской милиции. А занимались эти добровольные помощники, как и раньше, очень ответственными делами: розыском похищенных продовольственных карточек, раскрытием хищений газет из киосков «Союзпечати», борьбой с подпольными абортами.

      Наиважнейшим поручением, доверенным партией большевиков БРИГАДМИЛу, было изъятие у несознательных граждан запрещённых на время войны радиоприёмников, которые всем следовало сдать на хранение в Наркомат связи. Все действующие радиоприёмники в Кировской области состояли на строгом учёте. Их выдавали по особому распоряжению только для коллективного прослушивания передач советского радио. Тут же рассказывалось о 28-и раскрытых случаях незаконного хранения радиоприёмников. Пять человек арестовано за прослушивание немецких радиопередач.

      Но случались в Кирове и преступления, упоминания о которых Витька в газетах так и не нашёл, как ни старался. Недавно поймали женщину, которая заманивала к себе маленьких детей и убивала их. Разделывала мясо, лепила из него пирожки и продавала на базаре. Витька вместе с другими мальчишками ходил смотреть квартиру, располагавшуюся в полуподвале на углу улиц Коммуны и Володарского, где делали пирожки из человечинки. Туда пускали всех любопытных, хотя смотреть-то особо не на что. Единственное, что врезалось в Витькину память – всегда нарастапашку раскрытые окна и двери. Очевидно, таким способом люди желали поскорее избавиться от людоедского духа этой квартиры.

      Зато много информации давали в газетах про врагов народа всех мастей. Витёк, углубившись в чтение уголовной хроники, негодовал. Как же так! Идёт война не на жизнь, а на смерть. Миллионы людей встали, как один, на защиту Родины. Но вместо того, чтобы сплотиться всем вокруг вождя народов товарища Сталина, находятся же ещё такие мерзавцы, пособники фашистов. Бороться с ними подобает всеми доступными способами!

***

      Послышался шум. Увидев вскарабкавшегося на голубятню, уже успевшего вернуться с завода Мишку Зорина, Витёк понял, как долго он здесь торчит.

– Ты чего тут скучаешь? – спросил Миша, – тебя уж мать потеряла, переживает, не стряслось ли чего.

– Да вот, глянь, что тут про всяких врагов народа пишут. – Витька протянул газету товарищу. Мишка принялся читать вслух:

– Недавно органами НКВД задержан гражданин Б., на руках у него имелся паспорт, но прописки в нём не было. Это вызвало подозрение. На допросе Б. признался, что он является шпионом, заслан в город Киров для проведения диверсий. Призываем всех добросовестных граждан усилить бдительность!

– Жаль, я ещё возрастом мал, а то бы тоже вступил в ряды помощников милиции! – горячо заявил Витёк, – а ты, Миш, что думаешь?

– А я думаю, ежели тебя в НКВД как следует допросить, то ты там в чём угодно сознаешься. Да хоть, что сам ты шпион и есть!

      Витька опешил от неожиданности. Давно пора привыкнуть к тому, что Миша может иногда брякнуть что-нибудь в этом роде. Но только Витька призадумался, как бы на этот выпад Мишке пограмотнее ответить, как вспомнил их с Мироном побег на фронт. Оказались они тогда в военной комендатуре станции Балезино, где чуть не сделали из них «вредителей и диверсантов». Спас их тогда, похоже, слишком уж юный возраст, да разум майора Луговина. И всё же, всё же…

– У нас так просто не сажают! Враг, он и есть враг, – отвечал Витёк.

– Конечно, – согласился Мишка, – посмотри-ка на меня повнимательней. Видишь? Перед тобой стоит сын самого настоящего врага народа.

– Брешешь, – Витька бросил короткий взгляд в лицо широко улыбающегося товарища, а сам подумал: «Так вот, наверное, почему путешествовали мы не к Мишкиным родителям в Жгули, а к его родственникам в Климковку».

– Знаешь, за что моему отцу пять лет лагерей в 39-м дали? Не так просто, конечно. За анекдот, который он в компании приятелей рассказал, – Мишка перешёл на шёпот. – Про товарища Сталина анекдот. Хочешь, расскажу?

      Витёк резко замотал головой. Видно было, что он не верит, что такое возможно.

– Ну как знаешь, как знаешь, – Мишка по-прежнему шептал, улыбаясь. – Только вот что я тебе скажу: никогда не зарекайся от сумы да от тюрьмы. Я это к тому, что не нравится мне, что письмо твоего отца как-то вдруг неожиданно пропало, словно сквозь землю провалилось, не к добру это. Помнишь ведь, что там про наш красноармейский комсостав написано?

      Витька, конечно же, помнил, ещё бы! А Миша как в воду глядел. В самом конце лета, когда по вечерам чувствовалось уже прохладное дыхание приближавшейся осени, от бати пришло известие. Отец сообщал, что его из-за того письма судили, отправили искупать вину в штрафную роту. Утешал: мол, ничего страшного, люди и оттуда живыми возвращаются. Обидно, конечно; ведь непонятно, в чём виноват.