Viva Америка

Пока Фуз громогласно чихал и потирал слезившиеся глаза, Лесли хихикнул и незаметно выскользнул из-за стола. Я же уважительно зааплодировал Козетте — не сводя с ее раскрасневшегося лица потрясенного взгляда. Козетта манерно запахнулась в остатки майки и залпом выпила целый бокал вина.

— Вот так, багет тебе в зад, Алекс, надо читать стихи о родине и любимых! — гордо подытожила она, непринужденно присаживаясь обратно.

— Кхм-кхм! Бастьен! — тактично прокашлял вернувшийся Лесли и бросил ей запакованную новую майку. — Твой цвет, мой размер, унисекс, а также — без пестицидов и прочих конопляных ниток правительства! Хе-хе…

Козетта распаковала «замену», скептически оглядела ее и бесцеремонно при нас переоделась. На этот раз мы все отвернулись.

— Зато наши спортсмены — лучшие атлеты в мире! — как бы между прочим похвастался Фуз, вычищая из носа остатки хрена.

— Вот как? — Я заговорщически наклонился к Фузу: — А ты хоть знаешь, чем пахнет пот под носом?

— Э-э-э… И чем же? — доверчиво наклонился ко мне Фуз.

— Облепиховым маслом.

— А… Хм, — задумался Фуз, наливая себе очередной бокал бананового пива. — А ведь точно! Я его даже как-то в голову втирал! Думал, от облысения поможет!

— Зато русские не хмелеют! — неожиданно для себя приврал я.

— Зато французские поцелуи — из Франции! — встряла Козетта.

— Зато немецкий педантизм — самый педантичный! — азартно вклинился Лесли.

Я схватил гамбургер, смачно откусил от него, запил водкой из бутылки и с набитым ртом промычал:

— Запил водкой — стал колобком!

Козетта подскочила ко мне, выхватила гамбургер у меня из рук, так же смачно откусила от него, запила вином и прочавкала:

— Запила французским вином — стал круассаном!

Лесли подкрался к Козетте, выдернул у нее из рук остатки гамбургера, забросил их себе в рот, плеснул туда же шнапса и гордо взвизгнул:

— Запил шнапсом — стал брецелем!

Фуз тоже вскочил, растерянно взглянул на наши пустые руки, ругнулся, схватил со стола еще один гамбургер, запихал его целиком себе в рот, быстро запил его целым бокалом пива и бодро гаркнул:

— Запил банановым пивом — стал тыквенным блином! — И он неверяще пробормотал: — Я же не ем этого!.. Теперь три дня в животе шептаться будет…

— За наши страны — второй раунд! — отсалютовал я остальным бутылкой водки и, отхлебнув из нее, задорно крикнул: — Гагарин!

— Эйнштейн! — парировал Лесли и чокнулся со мной бутылкой шнапса, после чего тоже выпил из горлышка.

— Нострадамус! — восторженно воскликнула Козетта и добавила к постукиванию наших бутылок звон своей.

— Мандела! — оглушительно проорал Фуз, безумно потрясая над столом кегом с банановым пивом.

Восторженно завопив, мы еще раз выпили.

— Что ж, будем честны: победила дружба, подкрепленная алкогольными парами! — примиряюще заключил я, макая в моле шанхайский пельмень. — Предлагаю: тем самым парам — не давать рассеиваться, а нам — не тыкать друг в друга сладкими дымками своих отчизн!

— А почему русские никогда ничего не выкидывают? — вдруг спросил Фуз, с неподдельным интересом смотря прямо мне в рот — на пережевываемый пельмень.

Я поперхнулся, закрылся от Фуза крестом из колбасок и уточнил:

— Господи, ты про пакеты, что ли, Фуз?

— А почему у вас на стенах ковры висят? — И Лесли, облизнув указательный палец, начал накручивать им чуб.

— Чтобы пьяными на стенах спать! — раздраженно отмахнулся я надкушенной колбаской.

— А что такое русская душа? — внезапно каверзно спросила Козетта, невинно касаясь чувственными губами краев своего бокала.

— Ну это… Божья роса мне в глаза! Вы так много о нас знаете! — притворно умилился я. — Я… я люблю вас, ребята… — И я широко развел руки с колбасками.

Лесли смущенно хихикнул, Козетта кокетливо ахнула, а Фуз поднялся и растроганно обнял меня.

— Да погоди же, дуболом! — просипел я в объятиях Фуза, едва не давясь съеденным. — Это… это был пример ответа на вопрос о русской душе!.. Ну пусти уже!.. Фхух!..

Фуз возбужденно хохотнул, вернулся на своем место и дубовато спросил:

— А давайте я вам анекдот про русских на русском расскажу?

— Нет, не надо! Подождите! Не соглашайтесь! — торопливо запротестовал я, видя, как Козетта ехидно заулюлюкала, а Лесли довольно потер руки об салфетки.

— «Отправились на хлюпке в море…» — начал было Фуз на ломанном русском. — «В море на хлюпке отправились… На хлюпке…» Эм… Э…

— «Шлюпка»! Ты хотел сказать — «шлюпка»! — недовольно поправил я Фуза. — А хлюпка — это… это… ну-у…

— Ну? — И Козетта скорчила мне обидную рожицу, явно обозначавшую тугодума с открытым ртом.

— Для понимания пошлости этого слова нужно быть истинным носителем русского языка! — огрызнулся я, не зная, как объяснить получившуюся у Фуза игру слов, обозначившую в моем понимании искомое женское место. — Давайте я лучше расскажу вам самый несмешной анекдот про русских, а?

Мое предложение было встречено одобрительным свистом Лесли, подмигиванием Козетты и тихой отрыжкой Фуза.