Viva Америка

Чудесно пахло утренней хвоей, завтраком — и перегаром. Перегар шел от стоявших перед палаткой Януария и Эстрады. На Януарии был противогаз, куда он изредка пытался высморкаться, а на Эстраде — засохшие мазки красной икры и блаженная улыбка. Обоих заметно штормило.

Козетта выразительно сморщила носик.

— «Дрю-ю-южьба!» — по-русски крикнул Эстрада, едва при этом не упав.

— Это… того… не говорите подполковнику Розовца, что я филиппинца спо-споил, — шепеляво попросил Януарий. — Мы щащас придем в себя… или приедем!

Януарий и Эстрада заржали и стукнулись лбами.

— Ну пощему ты без противогы-ы-ыза? Н-на мой! Это ш-штобы не смердеть! — Януарий попытался снять свой противогаз вместе с головой. — Кстати, Леха, вам это… э-э-э…

— Вам надлежит явиться в ставку командования! — гаркнул что было дури Эстрада.

— Ш-ш-ш! — замахал руками Януарий. — Не ори! Хощешь, чтобы в тебя кто-нить со шпутника бычок метнул? Во-от! — Он повернулся к нам и раскланялся: — Миссия вып-вып… зараза… выполнена! Пойдем мы…

Обнявшись, Януарий и Эстрада нетрезво побрели к полевой кухне и облизывавшемуся возле нее коту. Мы с Козеттой рассмеялись им вдогонку и отправились к Розовца. Палатку командования как раз заканчивали домывать; а еще у нее был новый полог. Лесли и Фуз были там же.

— Доброе утро, Анастасия, — поприветствовал я Розовца, входя. — Как ваше шпионское ничего?

— Ничего, — обходительно улыбнулась Розовца. — Благодаря вашим товарищам, обезвредившим ночью две группы диверсантов, я уже «Пятьдесят четыре — овца».

Фуз, державший пакет с матрешками, смутился.

— Это всё из-за нашего глубочайшего уважения к овцам и арифметике, — дубовато заметил он.

— Думаю, наши ночные заслуги вполне можно считать извинениями с авансом за это, госпожа Пятьдесят пять — овца, — радостно хихикнул Лесли, отрываясь от изучения снимков со спутника.

— Безусловно, герр Прискок, — согласилась Розовца. — А теперь к делу. Через полчаса выдвигаемся к Джеймстауну. Грохот слышите? Это Третья мировая заварушка на подступах к городу. Все против всех. В мире — хаос. Так что о скрытности речи не идет. Поэтому наш план предельно прост: мы — отвлекаем, вы — несетесь к холму; а уже там вы — взрываетесь вместе с Кохтом.

— Взрываемся?! — возмутилась Козетта. — Вам этот план что, камикадзе на ушко нашептал, м-м-м?!

— Вы и средство, и трофей — зависит от смотрящего. Возможно, после всего вам нужно будет исчезнуть — на какое-то время, — отстраненно пояснила Розовца. — Россия предоставит вам убежище и средства для информационного пинка миру. Вся прибыль от этого — ваша.

На лице Козетты тут же блаженной вредностью отразилась перспектива посещения цеха по дележу медвежьих шкур[77].

— Пора, — сдержанно произнесла Розовца. — Януарий будет вашим связным, проводником и защитником. Поаккуратнее там.

— «Мы впишем свои анналы[78] в историю!» — воодушевленно воскликнул по-русски Фуз.

— Сборник перлов мне потом вышлите, — красиво рассмеялась Розовца. — Ну, прощаться не будем. Как говорится: не хвались, на рать идучи, а хвались, идучи с рати.

Козетта быстро повторила пословицу в диктофон, слитно произнеся «с рати», а Фуз с непроницаемым выражением округлил глаза, словно кто-то только что громко испортил воздух.

— Не кашляй, Настя, — пожелал я Розовца, выталкивая Фуза из палатки.

Розовца многозначительно кашлянула нам вслед, на что Лесли галантно кивнул, а Козетта вздорно вскинула носик.

Снаружи нас уже поджидала пьяно-сладкая парочка: Януарий и Эстрада.

— Про м-еня не спршивала? — с опаской уточнил Януарий, закрывая руками фильтры противогаза. — Она та-а-ак ругает за энто дело! Та-а-ак! У-у!

— У-у-у! — подхватил Эстрада.

Фуз тоже тихонько подвыл. Януарий и Эстрада по-свойски потрепали его за щеки и повели нас куда-то вниз по тропинке. Вскоре мы вышли к петлявшей проселочной дороге с колонной из пяти единиц техники: двух танков, парой грузовиков и нашего броневичка, на котором гордо красовался нарисованный брецель. Вся техника была из разных стран.

Помимо этого, возле техники маялись бойцы коалиции, а на одном из танков сидел недавний кот. Вид у кота был сытый, хозяйский и донельзя циничный.

— По танчикам! — нетрезво прокричал Януарий и полез с Эстрадой на наш броневичок.

Мы терпеливо подождали, когда Козетта закончит импровизированную фотосессию, звездами которой стали кот и брецельная эмблема, и погрузились. После этого колонна мужественно отправилась к холму у Джеймстауна — логову Дьявола Холма.

Януарий и Эстрада ехали сверху на крыше и с гомерическим хохотом травили сальные анекдоты. Фуз сравнивал гладкость матрешек с гладкостью своей лысины. Лесли управлял броневичком и пил холодный квас с водкой, радостно насвистывая между глотками. Козетта, положив на колени портфель, делала какие-то заметки в ежедневнике. Изредка она повторяла слово «сенсация» и показывала мне язык. Я, в свою очередь, меланхолично пялился на плывшие за бронестеклом ветки, думая обо всё сразу: о котятах, о Козетте, о дульной скорости выстрела, о свете в конце туннеля, о свете в холодильнике, о Кохте…