Вивьен Ли. Жизнь, рассказанная ею самой

В том состоянии, в котором была, я попросту не заметила, как снялась с Робертом Тейлором в роли Майры в фильме «Мост Ватерлоо». Материал прекрасный, потому что героиня не пустая красотка, много немых эпизодов, которые я так люблю. Знаешь, Ларри, в этом, пожалуй, преимущество кино перед театром, на сцене я могу докричаться до последнего ряда только при помощи голоса, что-то продемонстрировать только пластикой тела и движений, но никакой бинокль не позволит разглядеть, что именно выражают мои глаза, увидеть мимику лица полностью. Кино в этом отношении богаче, я могу плакать, и каждую слезинку будет видно на крупном плане, могу, не произнося ни слова, играть только лицом, и зритель все увидит.

Прости, дорогой, но сейчас я скажу крамольные слова. Сравнивая вашу игру в «Гордости и предрассудках», я считаю, что Грир Гарсон переиграла тебя именно в эмоциях. Ты гениальный театральный актер и привык брать голосом и жестами, а она актриса кино и играла лицом куда лучше тебя. Мне очень трудно быть объективной по отношению к Грир, я и сейчас полагаю, что она во многом копировала мою Скарлетт, но все равно она играла лучше.

Хорошо, что ты не можешь прочитать эти слова, представляю бурю, которая последовала бы. Критики, которые порицают за что-то Лоуренса Оливье, бездари, ничего не понимающие ни в театре, ни в кино, ни в актерской игре, ни в игре Оливье тем более! А тут вдруг жена…

Боже, до чего же я расхрабрилась! Раньше и подумать о таком не могла, не то что произнести вслух или написать. Марион права, вслух я и сейчас не скажу, а вот написать, к тому же по-итальянски вперемежку с немецким, – пожалуйста. Да еще и зная, что великий Лоуренс Оливье не станет читать записок своей безумной, как ты полагаешь, супруги.

Ай да воробьишка-храбрец – взял и чирикнул против орла! Ничего, что орел не слышит и из-за городского шума не слышит вообще никто, главное, он сам почувствовал себя храбрым. Так ведь может дойти и до открытого чириканья. Самое важное – успеть спрятаться в свою щель, чтобы не быть сметенной ответным ураганом возмущения. Смешно…

Мое исполнение роли Майры в фильме «Мост Ватерлоо» назвали большой удачей, критики радовались, что Скарлетт не оказалась нечаянной победой, что я могу играть разные роли, что на моем лице легко читаются переживания героини, ее эмоции – радость, тоска, ожидание, страх, отчаяние… А ведь слова Майры, ее переживания вплоть до отдельных эмоций были очень близки мне, я тоже находилась на грани отчаяния из-за твоих отношений с Грир Гарсон и неопределенности собственной судьбы. Это не только Майра, это я сама произношу, что любила и люблю только тебя, и другой любви больше не будет.

Но никому, и даже тебе, показывать своей ревности, своего отчаяния, страха нельзя, я знаю, как тебе не нравятся любые проявления слабости даже у женщин, как раздражают любые вопросы о нашем будущем и любые укоры из-за ситуации, в которой мы находились. Я не показывала, я была веселой, жизнерадостной спутницей жизни, всегда готовой поддержать разговор, пошутить, радушно принять любых гостей, даже вроде Грир Гарсон. Если бы кто-то знал, каких это требовало душевных сил!

Фрюэн был прав, когда говорил, что я взвалила на себя самую трудную роль в жизни – твоей супруги. Еще не став таковой официально, я уже сполна вкусила прелести этой роли. Наверное, так тяжело всем женам гениальных художников, чем бы те ни занимались. Если бы я решила играть только эту роль, я справилась бы с ней блестяще и безо всяких психушек. Но тогда не было бы меня самой, ведь без сцены, без кино я не Вивьен Ли, а просто никто.

К тому же я никогда не допускала мысли о бездеятельности, разве на время, когда родится ребенок… Сидеть дома и только ждать тебя из театра, не зная, не видя, что происходит на репетициях, во время спектаклей, не видеть, как ты репетируешь, как играешь, лепишь роль, – чем тогда жить, о чем говорить, что обсуждать между собой? У супругов должны быть общие интересы, обязательно должны. Что бывает, когда их нет, я хорошо знаю, сейчас мы общаемся с Ли куда более свободно и интересно, чем тогда, когда жили, вернее, существовали под одной крышей.

И еще одно. Я всегда боялась стать для тебя неинтересной. Большинство женщин, завоевывая мужчину, не видят дальше самого завоевания. Мужчина мой, дальше усилия можно не прикладывать. Это неправильно, тогда-то все и начинается. Когда рядом достойный мужчина, много труднее удержать его интерес к себе, чем завоевать. С женщинами так же, но тебе никогда не приходилось прикладывать усилий, чтобы удержать меня, ты просто был самим собой, мне хватало.