Вивиен Ли

Двадцать седьмого декабря состоялась премьера «Сна в летнюю ночь». Текст Шекспира сопровождала музыка Мендельсона. Костюмы и декорации известного художника О. Месселя создавали атмосферу сказочной страны: на прозрачном занавесе изображены полевые цветы (наперстянка, пижма, барвинок); афинских дворян сопровождают негры в плюмажах; очаровательные феи во главе с Титанией напоминают сильфид из «Жизели», а Оберона играет знаменитый австралийский танцор Роберт Хелпман; даже самый прозаичный персонаж, ткач Основа, сказочно нежен и мягок — в том числе и в облике осла. В сценах танцев заняты солисты впервые организованной в Англии балетной труппы Нинетт де Валуа. В истории английского театра эта постановка осталась чем-то вроде легенды о прошлом — «волшебном, неповторимом, незабываемом».

Большинство рецензентов отметило Вивиен Ли в роли Титании, и эта оценка выдержала проверку временем. «Титания Вивиен Ли была очаровательной партнершей для Оберона Роберта Хелпмана: как и он, грациозная; прекрасная, как сказочная принцесса, с серебристым голоском и неуловимым обаянием», — вспоминала Одри Уильямсон в рецензии на новую постановку комедии Шекспира в 1951 году.

Спектакли продолжались всю зиму. Затем наступил перерыв — Гатри собирался возобновить постановку осенью 1938 года. В феврале Оливье сыграл на сцене «Олд Вик» Яго. Вивиен Ли с интересом наблюдала за попыткой режиссера Т. Гатри найти свежий подход к Шекспиру (Оливье посвящал ее в свои замыслы и рассказал о повой визите к доктору Джонсу. Знаменитый психиатр предположил, что Яго мог бы быть педерастом, что лучше всего объясняет его ненависть к Дездемоне).

Исполнитель роли Отелло, Ральф Ричардсон, ничего не знал о концепции Джойса — Гатри — Оливье и не задумывался: почему Яго неожиданно подскакивает к мертвому Отелло и с дьявольской усмешкой делает рожки над его головой?

Почти никто не заметил, что Оливье вступил в решительную борьбу с романтической традицией. Только известный драматург Джеймс Брайди (в прошлом врач) написал, что у этого сильного и умного Яго сексуально-извращенный грим. С точки зрения Вивиен Ли, рекомендации Джонса не внушали доверия, но она скрупулезно изучала мимику Оливье, его умение пользоваться гримом, движением, жестом.

Они много говорили о своей профессии, о рекомендациях Ф. Шаляпина, о «Моей жизни в искусстве» К. С. Станиславского, которую актриса изучила придирчиво и досконально. Станиславский указывал путь, как с помощью физического действия найти правильное внутреннее состояние, избегая колоссальной нервной затраты, на которую толкал Оливье («Чтобы что-то сделать, это надо почувствовать. Страдание, страсть, горечь — все это надо почувствовать. Как всякое переживание, это лишает тебя чего-то навсегда, как всякое переживание, это обогащает»).

Бесспорно, Оливье оказал большое влияние на формирование таланта Вивиен Ли. С другой стороны, трудно сказать, кто из двух актеров обязан другому и какова степень этой «обязанности». Оливье поддержал Вивиен Ли в ее решимости посвятить жизнь сцене. Он устроил ей поездку в Данию. У него (как и у многих других артистов) она училась средствам актерской выразительности. Наконец, любовь к нему послужила могучим творческим импульсом.

Однако встреча с Вивиен Ли изменила и судьбу Оливье. Этот сложный, еще не забывший бедности и унижений детства человек никогда не сталкивался с таким бескорыстным, неизмеримым чувством. Кто скажет, какую роль в его успехах 1937–1938 годов сыграла любовь Вивиен Ли? Сам он знал, что становился другим человеком и умел ценить вдохновение.

С появлением Вивиен Ли он оказался в новом мире — теперь его окружала исключительно благоприятная среда. Подобно Эмме Гамильтон в фильме А. Корды, Вивиен Ли завоевывала для него мир, оберегала от неприятностей, помогала перенести удары судьбы.

Наконец, она была человеком большой культуры. Общение с Вивиен Ли давало Оливье так же много, как ей — посещение его спектаклей.

Оливье никогда не считал себя интеллектуалом, почти не читал и не слишком ориентировался в искусстве. Теперь он знакомился не только с пьесами и сценариями, где ему предлагали роли, но и со всем, что советовала посмотреть эта молодая женщина с энциклопедической эрудицией. С ее помощью он узнавал мир музыки, архитектуры, изобразительного искусства. А ее оценки новых романов или анализ самых сложных поступков героев так же интересны, как и его наблюдения за людьми вокруг.

И язык у нее острый, и наблюдательности можно позавидовать, и если уж найдет что-то нелепое, лицемерное, фальшивое, такие слова подберет — запомнят и будут повторять долгие годы, как поговорку!