Виза на смерть

В этот момент дверь приоткрылась, и в комнату заглянула очень молодая и очень хорошенькая женщина с грудным ребенком на руках. Рассеянно взглянув на Гулина и не поздоровавшись, она проворковала:

— Сережка, куда ты дел нашу бутылочку с новой соской? — И скорчив недовольную гримаску, капризно добавила: — Ты скоро? Нам с Васиком без тебя ску-учно.

— Иду, киска, иду. Я надеюсь, у вас все?

Гулин встал и направился к выходу.

Когда за ним захлопнулась парадная дверь, он вытащил сигарету, глубоко затянулся и подумал: «Женя права — этот папаша никакого отношения к похищению не имеет. Зачем ему похищать ее ребенка, если у него есть свой, новенький? Хорошо хоть, что я не сказал ему про Женину дочку. Что ж, выходит, надо двигаться дальше».

16

Ночью Эмма Михайловна Сапрыкина плохо спала и сейчас, полулежа в кресле, размышляла о том, как она теперь будет жить. Денег у нее нет. Совсем. Как все-таки мало платят в МИДе! У Лёнчика — и ранг, и должность, и стаж, а зарплата была как у… Конечно, надо было копить. Другие-то копят. Вот Фроловы копят… И Волковы. Да все, что там говорить! Жизнь такая. А они все тратили. И куда все уходило?.. Все-таки в командировках платили валютой. Непонятно. Тем более что последний раз она себе ничего не купила. Ну, почти ничего. Шубу она предлагала купить в Москве, но Лёнчик сказал, что в Нью-Йорке дешевле. А все остальное… В конце концов, не может же она ходить бог знает в чем! При таком муже надо было выглядеть соответственно. Хорошо еще, она настояла, и они купили кое-что из мебели в ожидании новой квартиры…

Эмма Михайловна вздохнула. Продать нечего, разве что Лёнчиковы костюмы. Жалко, конечно, но надо же как-то жить. А как?

Эмма Михайловна беспомощно огляделась, будто где-то рядом могло лежать решение этого вопроса, но ничего не увидела, кроме вываленной из шкафа одежды и жуткого беспорядка. «И зачем я все это затеяла? Все равно делать ничего неохота. Костюмы никто не купит, так что придется, видимо, отнести их в комиссионку, хотя платят там копейки. Да еще и неизвестно, возьмут ли. А костюмы хорошие — Лёнчик был такой элегантный, и фигура у него была прекрасная, и вещи он покупал только в дорогих магазинах».

При воспоминании о муже Эмма Михайловна всхлипнула. «Может, предложить их кому-нибудь в доме? А что такого? Костюмы совершенно новые, прекрасного качества. У Ивановых, например, мальчик недавно начал работать в МИДе — у него такой же размер, как у Лёнчика. Чем покупать в магазине за бешеные деньги… Впрочем, наверное, неудобно… с покойника».

Эмма Михайловна опять было принялась плакать, но тут же постаралась взять себя в руки. Глаза будут красные, а ей сегодня идти к Гришаковым. Саша Гришаков был так мил — пригласил ее в гости и сказал, что она может на него рассчитывать. Конечно, Гришакову с его возможностями ничего не стоит ей помочь, раз уж ей приходится теперь задумываться о прозе жизни… Правда, не очень понятно, о чем она будет его просить? Устроить ее на работу? Но кем? Делать она ничего не умеет, да и, честно говоря, она уже в таком возрасте, что ей больше подходит отдыхать — путешествовать где-нибудь по Европе, например… Как она любила ездить с Лёнчиком за границу! Видеть новые места, заходить в музеи… впрочем, в музеи не очень часто — это так утомляет! Но теперь-то она все равно уже не может себе этого позволить — путешествия стоят больших денег! Значит, придется все-таки пойти на работу. Хорошо бы Гришаков предложил ей какую-нибудь такую должность, при которой она бы сидела за столом в элегантном офисе, принимала посетителей и отвечала по телефону. «Александр Борисович занят. Позвоните позже». У нее была бы маленькая чашечка, из которой бы она пила кофе, телефон с кнопочками и, может быть, — кто знает? — личный шофер. Но… ладно. В конце концов, ему виднее. Он сам знает, что ей предложить. Она, жена его лучшего друга, осталась без средств к существованию. Сам должен понимать…