Виза на смерть

— Какая Наталья! — досадливо отмахнулся Татов. — Наталья вторую неделю отдыхает в санатории по соцстраховской путевке…

— Так — тихо, ребята, — сказал Петрович и поднял указательный палец, — вопрос на засыпку: на какой сайт заходил наш жмурик за день до смерти? Отгадайте с трех раз.

— На порнографический, — хором ответили Татов и Лыков.

— Угадали…

— Так еще бы! — усмехнулись оба.

— А теперь угадайте, какой диск у него в дисководе. Оба оперативника, переглянувшись, подошли к Петровичу и встали у него за спиной.

— Смотрите-ка — оказывается, у нашего Мухина весьма разносторонние интересы. За сентябрь он шесть раз посетил несколько порносайтов — самых традиционных, где тетеньки с дяденьками. А на диске у него — самая мерзкая разновидность порнухи — детская… А? Как вам это покажется? — Петрович обвел присутствующих вопросительным взглядом.

— А я еще удивлялся, — хмыкнул Татов, — откуда у него на кухне формочка?..

— Ну, это ты зря… При чем здесь формочка? Формочку мог забыть его любимый племянник… или внебрачный сын… А, впрочем, прихвати-ка ее с собой…

— Да бросьте вы, — с досадой проговорил Лыков. — Ну, купил себе клиент диск, из любопытства. Видно же — нормально ориентированный мужик. Диск — всего один, сайтов с детской порнухой не посещал, фотографий детских нет, в то время как тетенек — полным-полно… Так что это вы зря… А про племянника узнать — не проблема. Ты его родственниками интересовался?

— А как же! С родственниками хреново. Отец с матерью умерли. Есть тетка, родная. Живет в Беляево.

— Вот ты к ней и поезжай. А я свяжусь с Петровкой, прямо сейчас.

20

На следующее утро Лобов докладывал полковнику Богданову по делу об убийстве Мухина. Полковник хмурился, нервно постукивал пальцами по столу, время от времени недовольно крякал, но слушал не перебивая.

— Все? — буркнул полковник, когда Лобов замолчал.

— Почти. Соседи говорят, что убитый Мухин жил в этой квартире около трех лет, а раньше проживал у родителей в трехкомнатной, в этом же доме, пока ее не продал его покойный отец, тоже, между прочим, сотрудник МИДа…

— Интересно, и тут квартира, — усмехнулся полковник и посмотрел на Гулина. — Значит, так. Ты, Андрей, поезжай к мухинской тетке и постарайся все выяснить… Эта история с продажей квартиры мне не нравится… А потом срочно к Шрамковым — надо предъявить матери формочку на опознание. Если опознает, берем убийство Мухина к себе. Только смотри, не вздумай сказать ей про порнодиск. А ты, Юра, отправляйся в МИД, собирай информацию по Мухину-старшему…

Гулин знал, что с мухинской теткой оперативники из районной прокуратуры уже встречались на опознании в морге. Тогда шестидесятидвухлетнюю Наталью Дмитриевну Порываеву пришлось долго выводить из обморочного состояния, и разговор не получился. Увидев, что глаза у нее опять на мокром месте, Гулин испугался, что ему и теперь вряд ли удастся добиться от нее толку.

— Не знаю!.. Я ничего не знаю!.. — замахала руками Наталья Дмитриевна. — Ни с кем дружил, ни где бывал…

Они сидели на уютной и чисто прибранной кухне в ее квартире в Беляеве. На столе стояло покрытое салфеткой блюдо с только что испеченными ватрушками, которые издавали такой запах, что у Гулина кружилась голова.

— Мы с Валериком редко виделись. Он мальчик хороший, но возраст, сами понимаете…

— Ну, какой уж такой возраст, — возразил Гулин, — двадцать семь лет — взрослый человек.

— Да, но ему пришлось столько пережить! Вы ведь знаете, что у него ни матери ни отца. Такая трагедия…

— Наталья Дмитриевна, вы не могли бы поподробней? Наталья Дмитриевна покачала головой.

— Это ужас… настоящий ужас… Ведь папа Валерика, мой брат, был прекрасный специалист. Он сделал блестящую карьеру — в МИДе его очень ценили… За два года до несчастья он получил назначение в Нью-Йорк, в представительство. И если бы не Ниночка… — Наталья Дмитриевна достала из кармана платок и поднесла к глазам. — Ниночка, это жена моего брата, мама Валерика. Босик безумно ее любил. Всю жизнь.

— Босик — это ваш брат?

— Да, мой брат, Борис Дмитриевич. Мы так называли его в детстве… Так вот, в наше время такой любви, наверное, уже не встретишь. — Наталья Дмитриевна испустила глубокий вздох. — Сейчас модно бросать своих жен, когда они достигают определенного возраста, и жениться на молодых. А Босик был святой. Он так ухаживал за ней, так заботился… Без слез невозможно было на них смотреть… Я бы даже сказала, что часто это происходило в ущерб Валерику, вот почему мальчика по-настоящему нельзя ни в чем упрекнуть.

Я хочу сказать, он был… несколько… как бы это выразиться?..

— Почему в ущерб? — перебил Гулин, который прекрасно понял, что она имеет в виду.

— Ну ка-ак же? Ведь они постоянно находились за границей. То в Африке, то в Азии… Это уж потом Босика стали посылать в Европу, а потом и в Америку…

— Он был такой разносторонне развитый дипломат? — спросил Гулин, выразив свою мысль, как умел.

— Мой брат был бухгалтер, — кротко ответила Наталья Дмитриевна и высморкалась. — Так вот, мать с отцом уезжали, а ребенок…

— Почему же они не брали его с собой?